Инцест

Дорога под ногами превратилась в сплошную лужу. Ирка, в своих шлёпанцах, то и дело поскальзывалась. Вымокшее насквозь платье противно облепило тело, холодя при каждом шаге. Сверху лило так, что струйки воды сбегали по животу и попе уже прямо под тканью. Но хуже того, был колючий, не по-летнему промозглый ветер. Не на шутку разошедшийся в поле, он в узкой трубе лесной просеки делался и вовсе бешенным. Его пронизывающие порывы зло хлестали девушку, норовя сбить с ног, безжалостно забирая те крошки тепла, что ещё сохранились у Ирки. До дома было ещё пилить и пилить, а у неё уже зуб на зуб не попадал. Ирка, зябко обхватив обмотанные мокренным полотенцем плечи, изо всех сил спешила домой. Далеко ещё? У Ирки уже сил не было терпеть этот холодильник. Устроила себе, дура! Хоть пропадай теперь. А это что? Впереди, сквозь мутную пелену падающей воды, обозначилась тёмная фигура. Дед! Точно. Похожий в своём остроконечном дождевике на мокрого, сердитого гнома, дед Егор торопился навстречу внучке.

Примерно о том же думал и объект ее воздыхания, отчего его руки и взгляд почему-то сами все чаще и чаще опускались вниз, словно нечаянно поглаживали ее по выпуклой молочной груди и плоскому животику. Глядя на нее со спины, можно было подумать, что перед ним была еще девочка подросток, но когда она поворачивалась к нему лицом, её округлые, похожие на мячики доечки и пухленькая, поросшая пушком писечка, бесспорно показывали, что перед ним уже стоит созревшая, после недавней первой менструации, девушка. В этот момент она вновь повернулась в обратную сторону и глазам папули предстала её гладкая и плотная попка. Повинуясь инстинкту, и почти против его желания дремавший до этого член, стал вдруг стремительно набухать. Мужчина почему-то надеялся, что это быстро пройдет, но тот становился все больше и толще. А Юля, словно ожидая этого, вновь обратно повернулась к нему лицом. - Папунь, а давай поиграемся, как тогда? Ну хоть чуть чуть: - умоляюще посмотрела она на него. И не дожидаясь от него ответа, она непроизвольно

Я женился довольно рано: мне было двадцать два года, а моей Надьке - двадцать. На момент женитьбы у меня сексуального опыта почти не было, а Надя была девушкой. Так что опыт мы приобретали друг с другом, точнее, друг на друге. Я её тогда очень любил, да и сейчас очень люблю, поэтому опыт приобретался в бессонных ночах, радостных стонах и пылких объятиях. Надька была счастлива вполне, а вот у меня появилась одна проблема - Галина Ивановна, тёща! Мы жили в её просторной квартире, места хватало всем. Почему она меня невзлюбила - не знаю, вернее, теперь знаю, но это выяснилось значительно позже. А тогда она меня тихо ненавидела. По крайней мере, я был в этом уверен. Всё время она находила у меня тучу недостатков. Другие мужья и зарабатывают больше, и дома жену на руках носят, и специальность у них лучше, и своё дело у них доход приносит. А такой как я - наказание одно! Галина Ивановна - разведёнка. Ей около сорока пяти лет. Выглядит она, надо сказать, просто классно.

Наконец, совсем обессиленная, она оттолкнула брата. От вида кончающей сестры Бобби чрезвычайно возбудился, а его член стоял колом и нестерпимо ныл. Бобби встал на колени между широко раздвинутых бедер сестренки и, с вожделением глядя на ее текущую киску, взялся за член: Терри, все еще в прострации, с трудом подняла голову и смотрела на брата. Ему хватило 10-12 движений рукой, чтобы на набухшие половые губки девочки выплеснулся поток горячей и тягучей спермы. Часть спермы попало прямо вовнутрь ее приоткрытого влагалища и смешалась с ее соками. Терри двумя пальчиками еще больше раздвинула свои губки и очередная струя спермы попала прямо ей вовнутрь. - "Ты уверена?" - стонал он, дергаясь в экстазе. Ладошкой она растерла тягучую жидкость себе по лобку и погрузила пальчики, покрытые спермой, глубоко во влагалище. "Пока ты не засунешь его в меня и не кончишь... это не инцест. "***Два дня спустя они уже вместе принимали душ и там же предавались восхитительному и необузданному оральному сексу. Она любила высасывать е

- Давай, миленькая, давай! - глядя прямо ей в розоватую писю, забормотал он. - Опрысни меня своими потоками священной девичьей мочи! Опрысни меня, о, моя святая Теона! Усиленными рывками надрачивая зачехленный член, он, не закрывая темных глаз, широко раскрыл рот, предавшись сладостному ожиданью открытия желаемого источника. И... не без смешка, Теона сначала брызнула одиночной струею мочи по его щеке, а затем, выпустив с уст глубокий вздох облегчения, разрядилась потоками прямо в его пошлый рот! Всего за какие-то считанные мгновенья, её горячая моча бодро окатила всё его лицо и смачно зачмокала в глотке! Жмурясь от льющихся струй, фыркая от емкого запаха, и невольно поглощая их сладко-кислотный вкус (очень похожий на вкус тягучей слизи сырого яйца!) , Илью просто пронзил настоящий коктейль из эмоций! - Аааххх-ррр! - даже взвыл он в мощнейшем порыве захлестывающих чувств. Судорожно глотая отработанную жидкость сокурсницы, он стал уже обеими руками надрачивать вспухший ствол полового члена и, вдруг, прижав его

Всё описанное случилось со мной в 17 лет. Родители моисгорели заживо по пьянке в деревне. Мне тогда было 10 лет. Из родственников самая близкая была бабушка по отцу. Она меня к себе и забрала. После окончания школы я поступила в техникум. Первый курс отучилась нормально. Наступили каникулы. Бабушка решила, что не надо мне мотаться летом с подругами по городу, пусть лучше я поеду в деревню. Там жил младший сводный брат отца - дядя Саша. Восемь лет назад у него умерла жена. Детей не было. Бабушка нагрузила меня всякими продуктами и банками. Села я в пригородный поезд и поехала. Ночь проспала в кресле в общем вагоне. Приехала в 7 утра. От вокзала до дома меня проводил какой-то ненормальный дедок с большой сеткой полной пустых 3-х литровых банок. Оказалось что он сосед дяди Саши, и после короткого диалога он вспомнил меня. Дед Тимофей, не церемонясь, взял камень, просунул руку за калитку и отодвинул задвижку. Камень полетел в собаку. Та заскулила и, гремяцепью, убежала в свою конуру. Я хотела сказать, что он сади

Впрочем, было видно, что спокойствие утрачивает не только Вика. Папа еще некоторое время продолжил эти странные ласки, затем выбрался из-под дочери, и неожиданно для меня быстро развязал тесемки, удерживающие верх её купальника. Я впервые увидел грудки Вики, - маленькие, туго вибрирующие, с большими нежно-розовыми сосками. Зрелище это вызвало во мне необычное волнение, но папа, конечно, снимал с Вики лифчик не для того, чтобы дать мне насмотреться. Он стал покрывать поцелуями шею и плечи дочки, затем - сами грудки, порой буквально целиком накрывая их жадными губами. Вика стонала уже непрерывно, по-прежнему приглушенно, и странно, со смесью удовольствия и чего-то еще. Я никогда ранее не слышал подобных стонов. Папа же, в конце концов, нежно, но решительно опрокинул Вику спиной на полотенце, и нетерпеливым рывком сдернул с неё трусики.

С тех памятных событий прошло несколько месяцев. Жизнь полностью вошла в свою колею. С Наташкой у нас восстановились прежние отношения, мы как будто повернули время вспять - я стал опять нежен и заботлив с ней, она отвечала мне тем же. Мы опять с ней ебались также часто, как и раньше. Юльке перепадало тоже, но я не слишком её баловал при матери (тем более, что её постоянно теперь тянуло ебаться в пизду, а я не позволял ей этого) . С Ксенией стало сложнее, она недополучала секса, к которому уже привыкла - мы с Юлькой стали приезжать к ней реже. Но всё равно, когда это случалось, мы втроём отрывались на всю катушку, особенно Юлька, которой не надо было таиться. Она отпускала все тормоза и ебалась со мной почти до потери сознания. В такие моменты Ксения отдавала ей приоритет, а сама уходила в сторонку. Прошёл Новый Год, кончилась зима, приближался День Рождения Юльки. Я планировал его сделать особенным - чёртова дюжина как-никак! И тем более был повод (хотя о нём знали всего три человека) - Юлька в полном смысле