Однажды друг пригласил меня на свадьбу. Дружком у него был наш одноклассник Эдик Завьялов, которого я не видел лет десять. В классе он был лидером, классным спортсменом, и мне он втайне нравился. Я даже ревновал его к другим ребятам и благоговел в его присутствии. Он, видимо, интуитивно ощущал мои чувства и тоже тянулся ко мне.
За столом на свадьбе мы сели рядом и не могли наговориться за весь день. У каждого накопилось за эти годы много чего сказать. Симпатия к Эдику у меня проснулась и вспыхнула с новой силой. Я был не женат, одинок, и всей душой потянулся к бывшему однокласснику. Было нам обоим уже под тридцать. Эдик тоже жил холостяком. С женой развёлся и сейчас был, что называется, в активном поиске. Я это чувствовал по тому, как жадно он посматривал на соблазнительных женщин, и всеми силами старался переключить его внимание на себя.
Во время частых перекуров во дворе (свадьба проходила в частном доме) я полушутя-полусерьёзно обнимал Эдика, и один раз даже кокетливо чмокнул в губы. Он всё понял, не удивился, и вечером, когда окончательно стемнело, предложил сходить на речку, ополоснуться. Я вмиг загорелся, решив, что настал подходящий момент, и охотно за ним пошёл. Но по мере приближения к вожделенной цели, начал невольно пасовать. Я понимал, что неминуемо должно было произойти на речке, и от сознания этого - не на шутку струхнул. Дело в том, что я ещё никогда не был не то что с мужчиной, но даже с женщиной. Было, отчего испугаться.
На речке мы оба разделись до трусов и вместе вошли в воду. В воде, как бы играя, Эдик полез ко мне и начал откровенно и грубо хватать за задницу. Я, как бы шутя и не понимая, к чему он клонит, - сопротивлялся. Однако, чувствовал, что от водки и долгого воздержания Эдик возбудился не на шутку. На берегу он в открытую навалился на меня всем телом и уложил на траву. Я вырвался и, испуганно схватив в охапку вещи, отбежал в сторону, готовый задать стрекача назад в посёлок, если он вздумает гнаться. Эдик разозлился.
- Ну что ты целку из себя строишь? Сам ведь ко мне лип весь день, - вскричал он в негодовании и сделал шаг ко мне.
- Эдик, пожалуйста, не надо, я пошутил: Я вовсе не такой: - пролепетал я растерянно и отбежал от него ещё на несколько метров.
Эдика взорвало:
- Ах ты пошутил?! Ну так я нисколько не шучу. И за свои шуточки ты ответишь! Прямо сейчас, здесь.
Он выхватил ремень из своих брюк.
- Снимай трусы!
- Зачем? - спросил я дрогнувшим голосом.
- Поучу тебя малость уму-разуму, - угрожающе процедил Эдик.
Я безвольно опустил ставшие вдруг непослушными руки, и мои вещи упали к моим ногам. Следом за ними упали трусы.
- Поворачивайся задом, - продолжал угрожающе командовать Эдик.
Я покорно повернулся к нему спиной и напрягся всем телом, в ожидании первого удара. Меня давно уже никто не бил ремнём. В детстве, правда, случалось получать ремня от родителей. Но они не требовали, чтобы я оголял задницу.
Эдик подошёл ко мне и со всей силы полоснул упругим ремнём по моим напружинившимся ягодицам. Удар как огнём ожёг нежную белую кожу моего зада. Я громко вскрикнул от боли и мгновенно повернулся лицом к своему мучителю.
- Эдик, ты что? Больно ведь! - закричал я ему и тут же получил новый свистящий шлепок по бедру.
- Повернись задом, урод, не то буду бить куда попало! Хуже будет, - пригрозил Эдик, и я молча повиновался.
Хлещущие удары ремня - один больнее другого - стали безжалостно охаживать мою нежную задницу. Через несколько минут ягодицы стали красными, как помидоры. Я извивался в конвульсиях от каждого удара, и, как это ни странно, - помимо боли начинал испытывать и наслаждение. Оно росло по мере того, как увеличивалась сила и острота ударов. Эдик, видимо, тоже возбудился от того, что бил меня - покорного и беззащитного, подчиняющегося любой его прихоти. В нём начал постепенно просыпаться комплекс господина, наказывающего провинившегося раба. Я же начал чувствовать острую, щекочущую сладость в паху. Член мой зашевелился и начал вставать. Я не верил своим глазам, - что такое может быть!
С каждым новым режущим шлепком по заднице мой член становился всё больше и больше. И мне уже хотелось, чтобы Эдик бил меня ещё сильнее, буквально, чтобы раздирал ремнём мою набрякшую плоть, потому что от силы ударов напрямую зависело увеличение эрекции моего члена и наплыв сладостной волны, которая вскоре поглотила меня всего. Член стоял, как длинная толстая палка, почти вертикально, я, не соображая от нахлынувшего на меня вожделения, что говорю и делаю, - кричал Эдику, чтобы он порол меня ещё сильнее. Я умолял его бить меня, дёргаясь при каждом жгучем, казалось, разрывающем меня на части, ударе ремня. Плакал и смеялся одновременно. Вскрикивал от боли и стонал от удовольствия. Я хотел ощущать эту боль. Я пьянел от невыносимой боли. Мне хотелось, чтобы Эдька хлестал меня со всей силы по спине, по животу, по моему вставшему вертикально члену, по лицу.
- Тебе нравится, сучка? Тебе это нравится, потаскуха? Ведь так, да, говори, что нравится, - приговаривал бьющий меня Эдик.
- Да, да, любимый! Мне это нравится! Бей меня, Эдик! Ещё! Ещё! Сильнее! Ещё сильнее! О-о, как хорошо!
Через миг возбуждение достигло такой силы и остроты, что я упал на колени и застонал ещё громче. Член, казалось, готов был разорвать кожу и выскользнуть из неё наружу. Ещё удар, ещё: О, Боже! В голове у меня помутилось. Я задёргался ещё быстрее и резче, задвигал ногами, то сжимая колени, то быстро разжимая. После очередного наиболее сильного удара по ягодицам, нечеловеческое напряжение во мне, наконец, лопнуло. Натянутая струна наслаждения резко оборвалась, накатил оргазм, и я начал длинно кончать себе на ноги. Боль от ударов ремня и кайф от оргазма неожиданно слились в одно целое, и я упал в конвульсиях на траву, лицом вниз.
Тогда Эдик отбросил ненужный уже ремень, быстро снял трусы и подбежал ко мне. Став перед моим лицом на колени, - приподнял за волосы мою голову и сунул мне в рот свой вставший уже колом, большой, красивый член. Я начал с удовольствием сосать его, облизывал головку языком, погружал ствол глубоко в свою глотку, чуть не захлёбываясь, - поспешно вынимал, отхаркиваясь и долго кашляя. В этот миг я любил моего Эдика, любил всё его сильное, мускулистое тело, и больше всего любил его горячий член. Мне нравились Эдькины стоны и томительные конвульсии его тела.
Мне нравилось доставлять моему мужчине удовольствие. Потому что я в этот миг превратился в женщину. И не важно, что и у меня был такой же, как у Эдика, член. Я совсем не хотел им воспользоваться, у меня и в мыслях не было кого-нибудь трахнуть. Наоборот, хотелось, чтобы Эдик трахал меня. Сначала - в рот, до основания, до самых яиц, - чтобы его сладкая, горячая сперма неудержимо хлынула прямо в моё горло. А потом, чтобы Эдька выебал меня в попку. До безумного экстаза выебал, - до зубовного скрежета и звериного воя! Чтобы ебал меня так, как не трахал ещё ни одну грязную девку, потому что я всё равно лучше их! У них тоже есть рот, но вряд ли какая из этих молодых ссыкух сможет так отсосать у Эдьки член, чтобы он плакал от счастья и целовал её облитые собственной спермой губы. У них тоже есть попки, но мало кто из них подставит её под огромный Эдькин "агрегат" , боясь, что он там у них, что-нибудь повредит.
Я сосал член друга, пока он с криками и стонами не вылил мне в рот всю свою накопившуюся со времени последней ночной поллюции сперму. Рядом была вода, но я не дал ему идти мыться: стоя на коленях, как преданная комнатная собачонка, я аккуратно вылизал все складки Эдькиного органа. Чтобы нигде ничего не осталось. Затем я переключился на его анус и вновь довёл его своим неутомимым язычком до взвинченного состояния.
- Трахни меня в зад, милый! - робко попросил я Эдика, боясь, что он уже устал, и откажется.
Эдик понял, как для меня это сейчас важно: потерять девственность от любимого человека! - и послушно поставил меня на четвереньки.
Я был настолько возбуждён всем предыдущим, что дырочка моя мгновенно распахнулась перед его членом, как цветок, заглатывая глубоко красную глянцевую головку. Ощущение было такое, что внутри тебя находится что-то живое, горячее, словно пламя костра, скользкое и вибрирующее, как змея. Словами непередаваемое ощущение. После первых же мощных качков я закричал по звериному, не своим голосом, и повернул голову к своему мужчине. Он понял и тоже потянулся лицом ко мне. Наши жадные рты мгновенно спаялись в сладостном - до боли в зубах и шума в голове - поцелуе-засосе.
Это было двойное соитие: сзади, в попку и - спереди, в рот. Я пил тягучую, терпкую на вкус слюну друга, прикасался зубами к его зубам и мычал, мычал, отчаянно мотая головой от бешеного удовольствия, потому что орудовавший в моём рту пылающий язык Эдика не давал мне стонать. Задом я дёргался всё сильней и сильней, подстраиваясь под учащённый, бешеный ритм его твёрдого, как камень, члена. Когда я начал кончать, то чуть непотерял сознание. Я испугался, что у меня вдруг остановится сердце, и я тут же умру от счастья!
Эдька тоже весь задрожал, зарычал, сжал меня железной хваткой и с воплём излился внутрь меня, как обычно мужчина изливает семя в свою любимую женщину, в жену. И тут я понял, что тоже стал (или стала) в этот миг женой Эдика. Я уже не был мужчиной, потому что кроме мужа, моего мужа, Эдика, - мне никого не было нужно! Он был сейчас - во мне. Мы слились с ним в одно существо, и долго лежали так на траве, крепко прижавшись друг к другу, наслаждаясь покоем и умиротворением тихой июньской ночи. Эдик не выходил из меня, оставаясь так, как застал его оргазм, и я был ему благодарен. Благодарен за неожиданное счастье, которое он мне подарил этой ночью, за то, что сделал меня своей женщиной: женой. За его любовь и щедрую мужскую ласку...
После свадьбы мы с Эдиком уже не расставались. Видимо, это была и наша с ним свадьба: