— Маша, перестань на стол накрывать, иди сюда, дядя Ваня приехал.
Дядя Ваня — сердце пропускает удар, а потом догоняя, делает сразу два. У папы сегодня юбилей — 45 лет. Он не любит шумные праздники, поэтому пригласили только самых близких: парочку его друзей, папину сестру Люду и недавно появившуюся зазнобу души. Иду на негнущихся ногах в коридор. Иван Иванович со своей женой Натальей снимают верхнюю одежду, папа суетится вокруг. Поражаюсь снова и снова, какой же он красивый! Темные густые волосы чуть тронуты сединой, волевое лицо, с умными и цепкими глазами, а еще губы. Разве мужчинам можно иметь такие губы? Четко очерченные, греховные, пухлые и твердые одновременно. Дядя Ваня из породы тех мужчин, которых возраст только украшает. Папа рядом с ним, кажется стариком, наверное из-за ранней лысины и пивного брюшка. Заметил, цепкие глаза проникают своей синевой в меня, пытаются читать мои мысли, понять моё настроение.
— Маша, иди поздоровайся. Вань, она у мена такая умница, представляешь диплом защитила на отлично.
Целую дорого пахнущую, дорого выглядящую, тётю Наташу. Подхожу к нему. Ноги не слушаются, руки дрожат. Закрывает меня своей спиной от остальных, целует в щёчку, а пальцы находят и сильно сдавливают сосок моей груди. Кусаю губы, чтобы не закричать. Это ласка так остро во мне отозвалась — прострелила огнем, от груди до низа живота, свернулась там жгучей пружиной, а потом резко расправилась. Отстраняется.
— Умница и красавица, — снова синева цепких и слегка самодовольных глаз разглядывает моё пылающее лицо. Ах, так! У меня тоже есть секретное оружие, облизываю губы. Его зрачки темнеют и расширяются.
— Идём за стол! — радостно кричит папа. Его возглас прерывает наш молчаливый диалог. Все поворачиваются и проходят в гостиную. Дядя Ваня идет сзади меня, шлепает по попе. Неслышно, легонько, но мне так мало надо, заколотило всю.
Гости шумят, двигают стулья рассаживаясь, весело о чем-то разговаривают, а для меня весь мир сосредоточился в этих синих обжигающих глазах.
— Марья, иди сядь радом со мной, — хлопает он по спинке соседнего стула,
— Расскажешь мне как сейчас дипломы защищают. Аплодирую внутри, какой прекрасный актер. Как же! Нужен ему мой диплом. Дядя Ваня говорит тост, он умеет это делать, и весело и по-дружески трогательно. Все смеются, поддакивают. Но я не слышу слов, только сам голос, обволакивающий меня. Помню его немного иным — накалённым и хриплым от страсти. В ушах так и стоит: «Блядь, какая же ты горячая!» Тост сказан, все выпивают, а на мою коленку ложится рука оратора. Вздрагиваю и чуть развожу ноги. Он всё понимает, всё знает, он доволен моей реакцией. Гости застучали вилками и ножами, накинувшись на кушанья. Во мне еда вызывает отвращение, лениво ковыряю вилкой в полупустой тарелке, ноги так и не свела вместе, вся в ожидании его прикосновений.
С чего же все началось?... Как папин лучший друг, стал моим любовником? Началось все с горя, со жгучего горя, вошедшего в нашу семью. Пять лет назад умерла моя мама, превратившись за полгода из красивой пышущей здоровьем женщины, в ссохшийся натянутый желтоватой кожей скелет. Онкология не щадит никого. C ней ушло из нашей семьи счастье, да и семья ушла. Папа запил, совсем не обращая на меня внимания. Я впала в депрессию... Это случилось в день поминок, на сороковой день. Дядя Ваня был радом с нами тогда, помог уложить в стельку пьяного отца в кровать. У меня не было слез, у меня не было даже мыслей, какая-то заторможенность и нежелание жить дальше обычной жизнью. Жизнью без мамы. Помню он сел рядом, взял мои холодные руки в свои. Каким-то шестым чувством почувствовав, что творится у меня в душе.
— Машенька, всё пройдет. Мама всегда будет с вами в ваших воспоминаниях, ваших мыслях. Всё будет хорошо. Ты молодая красивая девочка. Ты должна ходить на свидания, учиться, радоваться жизни. Я равнодушно мазанула по нему глазами, ответив флегматично и слегка заучено.
— Да, дядя Ваня, всё будет хорошо, всё наладится.
— Вы идите, мы справимся.
Он выругался матом, налил целый стакан водки. Заставил меня выпить всю до капельки и сказал: «Плачь, а то сидишь, как кукла механическая у которой кончился завод». Водка обожгла, я долго сидела перед дядей Ваней, хлопая как идиотка глазами, судорожно хватая ртом воздух и пытаясь отдышаться от непривычно крепкого алкоголя. По телу начало распространятся тепло, которое постепенно растапливало мою заторможенность, разрушало все железобетонные оковы, за которыми я прятала свою боль и отчаяние.
— Плачь, — уже мягче сказал дядя Ваня.
Словно дал мне установку, и я заревела, в самом деле заревела, прижимаясь к нему и ища в этих объятьях защиту и утешение. А он гладил меня по волосам, гладил по спине, нашёптывая на ушко ласковые слова... Не знаю, как всё случилось, и что тому было виной или причиной — боль, алкоголь, близость наших тел. Он целовал меня: волосы, лицо, а я неожиданно подставила губы и обхватила руками его шею. Когда красивая молодая девушка прижимается к тебе всем телом и жадно целует трудно устоять. Страсть возникла кажется из ниоткуда и закрутила, как вихрь. Он не был со мной нежен, не знал ведь, что я ещё девственница. Да и не нужна мне была нежность тогда. Хотелось забыться, почувствовать вкус жизни. И боль при его проникновении, я восприняла, как благодарность, как подтверждение того, что все еще жива. На следующий день дядя Ваня опять пришел. Долго ругался с отцом по поводу его постоянного пьянства. Вышел от папы злющий, только бросил: «Пойдем на улицу, поговорить надо». Мы сели в его машину. Отъехали в какой-то закоулок.
— Это было ошибкой, — сказал дядя Ваня.
— Мы оба не контролировали себя, но я конечно виноват больше, потому что взрослый мужик и просто обязан был держать себя в руках.
Он много ещё чего говорил, извинялся, но смысл слов плохо доходил до моего сознания. Я сидела, как истукан и думала только об одном — «хочу его, хочу ещё» и мои трусики были все мокрые. Самое интересное, несмотря на эти правильные слова, я чувствовала исходящее от него возбуждение, а когда бросила взгляд на ширинку брюк увидела бугор. Во мне всё дрожало и вибрировало от этой атмосферы. Посмотрела дяде Ване прямо в глаза, он замер и замолчал. Несколько секунд молчал, глядя в мои расширенные от похоти зрачки.
— Что ж ты со мной делаешь, маленькая блядь! Схватил за волосы и нагнул мою голову вниз, к своему распирающему штаны члену...
Воспоминания прервала рука, внедрившаяся между моих раздвинутых ног. Это было так неожиданно и остро, что я вскрикнула. Гости за столом уставились на меня. Все с недоумение и только дядя Ваня с пониманием и предупреждением.
— Ой, папа, мы совсем забыли про мясо в духовке! — выпалила первое, что пришло в голову.
— Машенька, я смотрела, через минутку будет готово, — это Светлана Николаевна, папина дама сердца. Они наверно скоро поженятся, я за них рада, в самом деле рада, но всё чаше осознаю, что больше не хозяйка в этом доме.
— Тётя Света, вы просто чудо.
— Папочка, можно теперь я, тост скажу. Говорю, говорю, а дядя Ваня слегка поглаживает мою ножку под столом. Теку, чувствую, как влага выделяется из меня... Мы не виделись две недели, дядя Ваня занятой человек. После долгой разлуки, моё тело реагирует остро на малейшее движение с его стороны. Впрочем, разлука тут ни при чём. Я всегда «так» на него реагирую. Сажусь на стул... Рука совсем обнаглела, уже в моих трусиках, а он задаёт мне какой-то вопрос, касающийся защиты диплома... Что за сладкая пытка отвечать прилюдно на этот вопрос, в то время, как его пальцы ласкают меня сквозь трусики. А он, садист, самодовольно улыбается, наклоняется и шепчет на ухо: «Зачем трусики одела?» Его дыхание щекочет и возбуждает, по телу бежит жаркая дрожь. Я не отвечаю, вопрос не требует ответа просто смотрю в его синеву. Она меня поглощает, пожирает. Природа совершила преступление, наградив такими глазами, мужчину.
Опять тосты, поздравления,...
Читать дальше →