Сказ о том, как хуи друг с другом поебались
Как только Хуй у нас не величают!
И Пенисом, и Фаллосом с Концом:
Так впавшего в немилость назначают
С министра - замминистра и гонцом.
А для меня Хуй только Хуй Иваныч.
И я его люблю, как сам себя.
Хуй может быть Степаныч и Абрамыч,
И Федорыч: И имени тебя,
Читатель мой! В поэме без героя
Героем будет Хуй - без глаз и головы.
Такое было: греческая Троя
И без героев победила все молвы.
Прошли века, забылись те герои,
А имя Трои не померкнет никогда.
Сменялись короли, цари и строи,
А Трою нет-нет вспомнят иногда.
Хуем Хуй я величаю,
А Пизду зову Пиздой,
Я за это получаю
Гонорар под зад ногой.
Мой Хуй залупой гордою венчался,
Яиц в подбрюшье ровная гряда
В одно сжималась, когда Хуй вонзался
В Пизду. И висли до колен тогда,
Когда Иваныч, славно наебавшись,
Устало поникал своей главой.
И новый день, едва-едва начавшись,
В мошонке затевался круговой.
Круговорот яиц и днем, и ночью
Хуй поднимал к пупку особенно с утра.
И опустить его возможно было дрочью,
И в дрочке протекали вечера.
Конечно, стойка "Смир-р-рно!" в жизни Хуя
Одна из главных, не считая "Ссать!".
Его здоровье, собственно, страхуя,
Яички гаркали: "Подъем! Вставай! Стоять!"
Над Хуем командиры - точно яйца.
Но и сам Хуй, конечно, командир.
Чтоб не обидеть грубым словом братца,
Скажу, что он вообще-то первый из задир.
Возьмем трусы. Он их протер немало.
А сколько он резинок-то прорвал!
Как будто у него в залупе жало.
А с виду обаятельный нахал.
"Нахал"! Легко сказать! А целкой будешь -
Каков "нахал" , когда он прет и прет?!
Ты темные инстинкты в нем разбудишь,
И он тебя ебет, ебет, ебет!
В сравненьи с ним "нахал" - мальчонка!
А Хуй - наглец, подлец, бурбон!
Будь перед ним Пизда или Пизденка,
Хуй не отступит. Варвар, варвар он!
И если перед Хуем даже Жопа -
Он как восстал, негодный негодяй,
Так заебет, что бедненькая попа:
Ни сесть, ни лечь: За что ей нагоняй?!
Жестокий Хуй. Прекрасен, но ужасен.
Я это с знаньем дела говорю.
Он для меня давно, агрессор, ясен.
Я это сотни раз вам повторю.
Я опытный Пиздовдеватель. Сколько же
На Хуй мой натянулось Жоп и Ртов!
А сколько целок я сломал, о сколько же
Несчастными я сделал дев и вдов! . .
А шкурка, что залупу прикрывает?
Она как будто бы невинная на нем.
Но и она агрессором бывает,
Когда команду слышит: "Эй, подъем!"
Вся напряжется, покраснеет, вспухнет,
Сползет с залупы и как будто ждет,
Когда же Хуй в Пизду залупу бухнет, -
И ну гонять с залупой взад-вперед!
Легко ль, скажи, Пизде терпеть гоненья
Залупы с шкуркой - тренье по трубе?
И это все народ зовет ебеньем.
А легче разве тренье на губе?
Залезет в рот Хуяра беспардонный -
И ну долбить язык, щеку, гортань.
Как будто, блядь, рот у кого бездонный.
Народ и это ласково зовет ебань.
Теперь рассмотрим шерсть на базе Хуя,
На яйцах шерсть, в промежности - везде.
Хуй и Пизда в прелюдии воркуя,
Шерстятся, и когда уж Хуй в Пизде.
Опасно, больно, очень неприятно,
Когда, бывает, волос в Пизду влез.
Приходится Хуй вытащить обратно,
Кудряшку оттянуть - и снова в лес.
Красивы локоны бывают у Хуяры.
Златые, черные, с рыжинкою, блондо...
Слыхал, что самые кудлатые - мадьяры.
Вдруг стало модно шерсть сбривать. За что?!
Но - к делу ближе. Растянулось описанье.
Рассказывать о Хуе можно сутками.
Но мне не позволяет расписанье.
С размером не шути - как с проститутками.
Красивый Хуй - Мадонны мне дороже.
Описывать его хочу я день и ночь:
И кудри, и мошонку: - Мне по роже
Однажды Хуем били. И все проч.
Так вот. Начну короткое сказанье,
Нравоученье вроде, секс урок.
Оно как будто миросозерцанье,
Но в то же время - всяко лыко в прок.
: Однажды Хуй собрался в гости к Хую.
Лежат, балдеют, яйцами скрипят.
Один вдруг говорит: "Ты знаешь, я психую".
- "Чего?" - "Меня, представь себе, ебать хотят".
И выясняется: в Америке открыли,
Что не Пизду приятно щекотать,
Не Жопу и не Рот - этот вопрос закрыли, -
А прямо Хуй. Под шкурку - и ебать!
В залупу то есть упирается залупа,
Придерживают, блядь, конструкцию рукой,
Чтоб Хуй на выскользнул и не восстал до пупа,
И так ебутся. "Надо же!" - "Отстой! . ."
Америка бежит вперед прогресса.
За ней не поспевает Земной Шар.
И ей, Америке, угодливая пресса
Подбрасывает взрыв, войну, пожар.
Оттуда новость разлетается по миру,
Становится открытьем номер раз.
А нам в России, братцы, не до жиру,
Догнать бы не Мадрид, а Гондурас!
Два Хуя новость лежа обсуждали,
А яйца не дремали в этот миг.
И медленно Хуи мои вставали
Пока не затвердели, как гранит.
Прижались. Помахались. Разогрелись.
С залупы смазка тихо полилась.
"Ты жопа" , - Хуй шепнул. "Ты моя прелесть" :
И ебля по науке началась.
Залупами уперлись дружка в дружку,
И каждый прет под шкурку, как в чехол.
Гость победил: он засадил в подружку
И ей под шкуркой вдарил рок-н-ролл!
Яйца воздух колебали,
Шерсть лобковая вразлет!
Два Хуя себя ебали,
Не поймешь, кто там ебет!
Чуть друг друга не сломали!
Палка палке долбит лоб!
Ну, отлично поебали -
Правда, кто кого поеб?
Но спустили Хуи вместе,
Из-под шкурок брызнул сок.
И позвольте в этом месте
Завязать мне узелок.
Обнялись два Хуя-братца
И отпали отдыхать.
А тем временем их яйца
Закрутились, чтоб пахать.
Им-то что! Они вертятся,
А пахать Хуи должны.
Вот такие, братцы, яйца,
Но они нам всем нужны.
*
Охуительно приятно
Поебаться двум Хуям.
Вам мораль теперь понятна? -
Ебитесь так, как надо вам.
*
Ты помнишь, Хуй, как мы с тобой блудили?
Ты - впереди, а я шел за тобой.
Где только мы с тобою ни бродили!
Каких Пиздей, Хуев и Жоп не находили
И Ртов, конечно: Было нам с тобой
Тогда немного лет, совсем немного.
Но годы шли, и живость уж не та.
Стоять ты любишь, я же - лежебока,
Уже не очень ходкий. Ради Бога
Не стой! Не мучь! От стойки маята:
Хуй, товарищ волосатый,
Верный друг в моей гульбе,
Я немного грубоватый,
Хорошо ль со мной тебе?
Отвечает Хрен Иваныч:
"Всем доволен, будь здоров!
Я тебя люблю, Стаканыч,
Я всегда к Пизде готов!"
Хуй Семеныч, Хуй Романыч,
Исмаилыч, ла-ла-ла:
Хуй Васильич, Хуй Иваныч:
Вот такие, брат, дела.