История моей феминизации. Часть 5: По дороге разврата

 — Простите, но... разве это входит в мои должностные обязанности? — немея от ужаса, пролепетала я, глядя на хозяина просторного кабинета.

 — В твои должностные обязанности, сучка, — сипло ответил смуглый бородатый толстяк, медленно поднимаясь из-за стола, — входит делать то, что Я тебе говорю!!!

Услышав это, я едва уловимо попятилась назад, не сводя глаз с бородача, который начал неумолимо приближаться ко мне, прихрамывая на левую ногу и тяжело дыша. Парализованная его колючим взглядом, я продолжала пятиться, и толстяк, заметив мой страх, криво улыбнулся. Я оступилась на высоком каблуке, после чего потеряла равновесие, и вдруг... Чьи-то сильные руки крепко обхватили меня сзади и сжали в объятьях. Истошно закричав от ужаса, я...

проснулась, обливаясь холодным потом. Сердце бешено колотилось, а сильные руки всё ещё крепко меня обнимали. — Чш-ш-ш-ш! — еле слышно успокоил меня мягкий бархатные голос, после чего хозяин этого голоса нежно поцеловал меня в ушко, слегка кольнув мою щёку небритым подбородком. — Что приснилось моей девочке? — шёпотом спросил Наиль. — Да хрень какая-то страшная, — ответила я уклончиво, радуясь в глубине души, что мерзкого толстяка не оказалось тут, наяву... возле нашего ложа. — Ты так кричала, — сказал Наиль озабоченно, — спи дальше, до утра ещё далеко, — и, чмокнув меня в щёку, парень положил голову на подушку и закрыл глаза. Через минуту он уже мирно посапывал во сне.

Я, повернув голову, задумчиво посмотрела на него. Мне, в отличие от него, совсем перехотелось спать... Слишком много всего навалилось на меня в последнее время, да и неизвестность нескольких грядущих дней внушала неподдельный страх... О, господи... ведь за эти несколько дней нужно успеть всё разрулить... ведь по их истечению жена Наиля вернётся из загранкомандировки, и мне, естественно, придётся... Ох! Впрочем, давайте по порядку...

Неделю назад я съехала от своего бывшего парня Антона, с которым мы были вместе четыре года, из которых три с половиной жили как муж с женой... Наши отношения можно было бы считать абсолютно нормальными, если бы не одно НО...

Всё дело в том, что я не совсем девушка... Мой биологический пол — мужской, мне 20 лет, я — студент-отличник 5 курса отделения прикладной математики одного из престижных московских технических ВУЗов... Я добрый и заботливый сын для своей мамы, хороший парень и верный друг для своих сокурсников, подающий надежды молодой математик (и не исключено, что будущий аспирант) для преподавателей нашей кафедры... Однако вне дома и вне университетских стен я живу другой жизнью — ношу женскую одежду, искусно наношу макияж, делаю себе маникюр и педикюр и занимаюсь сексом с мужчинами, отчего получаю неописуемое удовольствие, как физическое, так и моральное... В общем, большинство людей знает меня как сексапильную брюнетку Юлю.

Это не мудрено — природа щедро одарила меня женственными чертами лица, совсем неширокими для парня плечами, пухлыми губками, пышными ресницами, томными глазами и роскошной чёрной шевелюрой... густой и вьющейся, за которой я тщательно ухаживаю. Моим волосам, доходящим мне почти до пояса, завидуют все мои знакомые девушки... Первый мой мужчина оказался редкостной сволочью... поэтому я даже не хочу о нём рассказывать... А вот вторым... эх... Вторым моим мужчиной был как раз тот самый Антон (угу... тот, с которым «четыре года вместе»). Мне тогда было 16, и я училась на первом курсе... Он учился на пятом и был моим соседом по комнате в общаге.

Сперва он ничего не знал о моём «втором Я», и мы просто общались как два парня, по-соседски. Но однажды, явившись в общагу пьяным, он застал меня в санузле за анальной мастурбацией, после чего... Сначала он просто офигел, потом попытался меня шантажировать, но кончилось всё тем, что мы тупо переспали (даже не просто переспали, а устроили совершенно дикую оргию на несколько часов... мне в этой оргии, естественно, досталась женская роль). То, что между нами произошло, понравилось нам обоим, и после этого каждая ночь в общежитии (а жили мы тогда как раз вдвоём в комнате) превращалась для нас в ночь любви. Через полгода Антон закончил универ, и начал снимать квартиру, куда забрал и меня.

В этой квартире мы уже ничего и никого не стеснялись — я начала вести всё хозяйство по дому, носить женскую одежду, в которой даже выходила на улицу — за покупками или так... прогуляться вечером с Антоном.

Справедливости ради следует отметить, что секс с девушками в моей жизни тоже был... аж с двумя, причём с одной из них по огромной любви, со второй — так, на дне рождения в общаге замутила... на одну ночь всего.

Так вот... вернёмся к «нашим баранам». Была ли у нас с Антошей любовь? Хм... Ну, с моей стороны — стопудово была, и я даже не уверена, что к данному моменту она уже прошла. А с его стороны — не знаю... Ну, что ж... пожелаю ему, чтобы с новой девушкой, матерью его будущего ребёнка, он был счастлив!

Вся наша идиллия не рухнула в одночасье, а как-то стала медленно угасать, словно ночной костёр, в который перестали подкладывать дрова. Антон в то время учился в аспирантуре и параллельно работал по специальности (он экономист). На третьем году аспирантуры, перед защитой диссертации, ему нужно было пройти доцентскую практику аспиранта по своей кафедре, которая заключалась в прочтении небольшого лекционного курса студентам экономфака. Как сейчас помню, как мой Антоша (тогда ещё «мой») волновался, готовясь к своей первой лекции для второкурсников... как прилетел счастливый тем вечером домой и крикнул мне с порога: «Юляш, у меня всё получилось! Я даже ни разу не сбился, хотя и не подглядывал в конспект!». Помню, как я тогда облегчённо улыбнулась и, поцеловав его, позвала ужинать...

К слову, эти лекции-то и привели к нашему разрыву (как после я узнала)... Именно тогда и «нарисовалась» между нами ОНА... длинноногая курносая второкурсница... студентка моего (а может быть уже и тогда не моего) парня.

... Головожопый замдекан экономфака ухитрился поставить лекции Антона шестой парой по расписанию (несмотря на то, что на работе у Антона график весьма гибкий, и он запросто мог бы читать их с утра), в результате чего мой милый появлялся у нас дома не раньше восьми вечера... Первые две недели семестра... Потом — не раньше девяти. Когда я спросила его, где он так долго пропадает, он ответил, что остаётся на кафедре после лекции и подбирает к следующей лекции задачи по каким-то кафедральным книгам, которые в Инэте ещё не выложены (мол, автор против) и из универа их выносить не разрешается.

Я отнеслась к этому с пониманием и смирилась с тем, что три раза в неделю Антоша приходит домой поздно, но вот однажды... Обнимая его, уставшего, у порога и помогая снять плащ своему мужу, я уловила едва заметный запах женских духов... не моих... Это меня насторожило и я спросила: «Милый, а чем от тебя так хорошо пахнет?». Антон вздрогнул и буркнул: «В каком смысле?». Я не отстала и спросила, что это за марка женских духов, которыми пропах его плащ, на что парень отвёл глаза и промямлил что-то о том, будто бы одна его коллега решила немного подушиться на перемене прямо в помещении кафедры.

Я немного успокоилась и даже почувствовала себя неловко из-за того, что я такая подозрительная и устраиваю своему любимому допросы.

Однако события продолжали развиваться... и не в лучшую для меня сторону... Как-то вечером (как раз в день лекции) Антон не пришел домой даже в обычное, позднее время. Набрав его номер на мобильном в половине десятого, я услышала «абонент не отвечает или...», после чего подумала, что он увлёкся подбором задач и отключил звук на телефоне. Я решила больше не трезвонить, а просто подождать его возвращения, однако чувство тревоги почему-то не покидало меня. В половине одиннадцатого я услышала звонок домофона, и, ничего не спрашивая, просто нажала на кнопку, открывающую дверь. Внезапно ...

 я осознала, насколько я соскучилась по Антону и мне в голову пришла шальная мысль.

 — Привет, Юлёчек! — сказал через минуту мой молодой человек, открывая входную дверь нашего жилища. Вместо ответа я обняла его за шею, быстренько чмокнула в губы и шепнула на ухо: «Замри!». Антон недоумённо застыл на месте, а я молниеносно присела на корточки и расстегнула ширинку его брюк. Не давая парню опомниться, я извлекла из его трусов почему-то немного влажный и липкий член и засосала его ртом на всю длину...

 — Ну ты даёшь! — выдохнул Антон, растерянно улыбнувшись мне сверху вниз.

 — Оппаньки!... — пронеслось в моей голове... От удивления я даже выпустила член изо рта, но, к счастью, быстро справившись с собой, вновь начала самозабвенно сосать. При этом я хорошо помнила, что Антон перед уходом в универ принимал душ, а сейчас... почему же его член имеет вкус и запах свежей спермы?

Когда он ухитрился кончить? Где? И... (о, ужас) с кем???

Примерно через минуту, почувствовав напряжение ствола, я приняла член в глубокое горло, коснувшись верхней губой гладко выбритого лобка своего парня. Вытащив член, я облизала головку, как эскимо и поймала восхищённый взгляд Антона, который уже успел раздеться выше пояса и теперь судорожно расстёгивал ремень. Глаза его загорались огнём страсти, и я едва успела отодвинуть голову, как он сорвал с себя брюки вместе с трусами аж до колен, после чего, сняв туфли и носки, вышагнул из своих брюк, представ передо мной абсолютно голым со вновь несгибаемым стояком.

Я чуть не разинула рот от удивления, увидев такую прыть, но не успела — через секунду Антон подхватил меня на руки, как невесту возле ЗАГСа, и бегом помчался к нашему огромному траходрому...

Минут через пятнадцать я, абсолютно измождённая и счастливая, лежала, прикрыв глаза, животом на нашем ложе, подложив под пах подушечку, чтобы из моей попки не вытекло ЕГО драгоценное семя... — Какая же я дурочка! — подумалось мне. — Действительно, мужик отдрочил на работе в туалете (и то, лишь потому, что очень скучал по мне), а я уж тут готова была чёрти чё подумать... Ой! Надо же его ещё ужином накормить!...

... С тех пор Антон стал возвращаться из универа не ранее пол-одиннадцатого (понятно — под конец семестра все преподы стараются нагнать материал, поэтому увеличивают темп и объём излагаемых знаний), и всё повторялось — член его источал запах свежей спермы, что, признаться, дико меня возбуждало. В каждый из таких вечеров мы мчались прямо с порога заниматься любовью в нашу постель, а в душ и ужинать мой дорогой шёл уже потом.

... Я заметила, что в каждый из таких вечеров Антон бывает очень напряжённым, переступая порог нашего жилища, и только после секса, как мне казалось, вздыхает с облегчением... Весь этот чудовищный обман мог бы продолжаться сколь угодно долго, если бы однажды не (тот самый семестр уже закончился и в разгаре было лето)...

... Однажды тем злополучным летом он объявил мне, что они всем отделом с работы собираются на корпоратив. Мне эта идея не понравилась, но я не показала виду. Спросив у Антона, во сколько он вернётся, я получила в ответ, что где-то около полуночи, а заодно и обещание того, что он там не выпьет ни грамма спиртного, так как будет за рулём... И вообще, мол, ему не хочется оставаться на этом корпоративе, но он не может обидеть отказом ни коллег, ни начальника отдела...

Вздохнув, я пожелала ему хорошо провести время и потом, около пяти вечера получила от него СМС: «работу закончили начинаем отдыхать телефон отключаю не звони»

Ещё через час я вздрогнула от пронзительного звонка городского телефона (дело в том, что нам ОЧЕНЬ редко по нему звонят, и вообще, номер известен только хозяйке квартиры, родителям Антона и нескольким его коллегам по работе).

 — Да! — взволнованно сказала я в трубку. На том конце провода раздался приятный мужской голос, который попросил к телефону Антона Валерьевича. Услышав от меня, что Антона нет дома, мужчина заметно озадачился и наконец решил мне представиться. Это был ни кто иной, как Сергей Фёдорович, начальник отдела, где работал мой Антоша. Сергей Фёдорович поведал мне, что Антона не было сегодня на работе... В принципе, конечно, «у него гибкий график, но именно сегодня срочно нужна его помощь».

Мгновенно сориентировавшись, я соврала Сергею Фёдоровичу, что «Антон уехал встречать на вокзал родственницу, а телефон забыл зарядить и поэтому оставил его дома, на зарядке... где оный и находится до сих пор, всё ещё не включенный». После этого я сказала, что у Антона ещё будут неотложные дела, и домой он явится не ранее полуночи, на что начальник отдела огорчённо сообщил, что «дело фирмы придётся отложить до завтра».

Положив трубку, я буквально вскипела от злости — больше всего мне хотелось посмотреть сейчас в глаза этому наглецу Антоше...

В порыве ревности мне пришло на ум только одно и я сразу стала названивать своему парню на мобильник. Абонент был вне зоны доступа аж до одиннадцати вечера, потом один мой звонок был сброшен, а на все остальные звонки трубка отвечала сериями длинных гудков.

Пять минут первого Антон открыл ключом дверь, бросив мне дежурное «привет». Скрипнув зубами, я натянула на уста радушную улыбку и спросила, хорошо ли прошёл корпоратив. Антон ответил, что «так себе... все опять нажрались в хлам... как свиньи, ей-богу!».

Ещё раз скрипнув зубами, я обняла своего мужчину и поцеловала его в губы, после чего не торопясь опустилась на колени и привычными движениями достала из его брюк член.

О, чёрт... Что это за запах такой странный... Знакомый какой-то, но я никак не могу понять, какой именно. Открыв рот, я осторожно приняла конец в рот, но облизав его, почувствовала, как к горлу подкатывает рвота... Вытащив член изо рта, я спрятала его обратно в брюки и молча застегнула ширинку.

 — Что случилось? — обескураженно спросил Антон.

 — Зай, я не смогу! Горло что-то болит... Да и живот что-то днём крутило, так что давай в попку тоже сегодня не будем... Иди в душик! Я спать, ужин на плите, — тихо ответила я и пошла готовиться ко сну...

Мда... Вот так-то отношения и дают трещину...

Давным-давно я делала куни любимой девушке, причём очень много раз... Разве я могу после этого перепутать с чем-либо вкус выделений женской вагины?

Конечно, нет!

Ну, что ж... по крайней мере, теперь я точно знаю, что мой мужчина мне изменяет...

Другое непонятно — какого рожна он её пердолил без презика?

Что, мозгов нет совсем, что ли?

Я вдруг представила себе эту картину — член моего парня ритмично таранит лоснящуюся от соков хлюпающую п*зду, и меня снова немного начало мутить...

Антон беспечно гремел на кухне посудой, пожирая то, что я ему готовила, пока он похотливо драл какую-то тупую сучку... вместо того, кстати, чтобы помогать начальнику отдела решать неотложные дела фирмы...

... К счастью, я уснула раньше, чем Антон добрался до нашей постели.

После этого мы стали намного реже заниматься сексом (да-да, именно «сексом», а не «любовью»). Я ни разу больше не проявляла инициативы, да и Антон особо не настаивал. Когда моя попа просила ласк, я пускала в ход свои фаллоимитаторы и удовлетворяла себя сама. Единственный полноценный праздник любви после этого случая мы устроили полгода назад, в день моего 20-летия... и то наверное потому, что Антон весь этот день был дома и буквально носил меня на руках. В остальных случаях, когда Антону хотелось секса, я отправляла его в душ тщательно мыться и только после этого подпускала к себе, чтобы в максимально короткий срок отсосать или безучастно, лёжа бревном, позволить ему кончить мне в попу...

С тех пор стало традицией, что Антоша приходил домой поздно, нередко за полночь, а несколько раз вообще не приходил ночевать. Спасибо, что хоть при этом звонил и говорил, что «много работы и ... придётся заночевать прямо в офисе».

Я же этими мучительно долгими вечерами сидела дома одна, читая книги, занимаясь по хозяйству, зависая в Инэте или удовлетворяя себя.

Однажды в декабре Антон умудрился промочить ноги (из-за оттепели на улице была слякоть) и простудиться... Да ещё настолько серьёзно, что ему пришлось брать несколько дней больничного.

... Как говорится, нет худа без добра — простуда эта дала ему возможность хоть немного отдохнуть от работы (в последнее время он работал в бешеном темпе и порою даже по воскресеньям подолгу с квартирного телефона обсуждал с коллегами дела фирмы). Лёжа на нашем траходроме целыми днями, он пил чай с малиной и морсы всякие, глотал лекарства и кушал то, что я ему с заботой готовила... Ну, и таращился в плазму, конечно... в основном предпочитая спортканалы. На третий день его болезни, вернувшись из универа после обеда и сразу по привычке переодевшись в женскую одежду, я спросила у него, как он себя чувствует. Убедившись, что есть улучшения, я накормила его и посоветовала несколько часов поспать, пока я сгоняю на Щуку (помню, как раз в тот день на «Щукинской» была огромная распродажа неплохой косметики).

Вернувшись часа через три, я обнаружила, что в квартире очень душно и пахнет пОтом и Антон... в общем, он не спал, а лишь притворялся, что спит. Я открыла окна для проветривания и решила поправить ему одеяло, чтобы он не замёрз, как вдруг обнаружила, что одеяло в каких-то липких пятнах. Приподняв одеяло, я увидела, что член Антона липкий от спермы.

 — Я смотрю, тебе уже лучше! — улыбнулась я и поцеловала его в лоб, после чего провела ладонью по члену, чтобы его вытереть.

Перед тем, как в ванной помыть руку, я осторожно её понюхала и всё поняла... Закрывшись на щеколду и немного поплакав от обиды, я вышла разогревать ужин...

 — Ты любишь её? — спросила я напрямую, разливая чай по чашечкам.

 — Кого? — спросил Антон с набитым ртом.

 — Ту, что приходила навещать тебя сегодня — спокойно продолжала я.

Антон молча прожевал кусок ростбифа и наверное, понял, что мне всё известно.

 — Да, — потупив взор, ответил он.

Я криво улыбнулась.

 — Ну что ж, — бодро сказала я, еле сдерживая рыдания. — Рада за тебя! — и вышла из кухни.

... Было около десяти вечера, когда я в очередной раз беззвучно плакала, вытирая слёзы перчаткой, которую несла просто в руке (декабрь выдался слякотный, и руки совсем не мёрзли на воздухе). Я брела одна по какой-то тропке, вдали от широких аллей Кусковского лесопарка... Почему я именно здесь? Я этого не знала... Наверное просто потому, что я люблю этот парк... или потому, что мне хотелось побыть одной... а может, и потому, что мне вдруг захотелось найти приключений на свою жопу... причём не только в переносном, но и в прямом смысле. А что? Он изменяет, а мне нельзя, что ли?

Но в тот вечер со мной так ничего и не случилось. Пробродив в общей сложности несколько часов по лесопарку и немного озябнув, я вышла к Плющево и села там на одну из последних электричек, чтобы доехать до ближайшего метро.

Открывая входную дверь, я очень хотела увидеть обеспокоенное лицо Антона или даже выслушать от него упрёки типа «не, ну чё, трудно было позвонить, чтобы я не волновался?» (естественно, я специально отключила телефон, уходя гулять), но вместо этого в тёмной квартире я услышала лишь мерное похрапывание.

Осторожно разобрав кресло-кровать (а именно на ней я и спала во время его болезни), я разделась и быстро уснула.

Утром я пронулась очень рано и голова сразу наполнилась тяжёлыми мыслями — как жить дальше? Искать ли жильё или вернуться в общагу? Если искать жильё, то на какие шиши его оплачивать, а если возвращаться в общагу, то с кем меня поселят и поселят ли вообще?

Наскоро приготовив завтрак для Антона, я, напялив мужскую одежду, поехала в общежитие...

 — А чего ж ты выписался-то после первого курса, Смирнов? — сочувственно допытывалась у меня коменда.

 — Меня родственники позвали жить к себе, — соврала я.

 — А сейчас что же, выгнали? — не унималась Оксана Никитична.

 — Нет, сейчас они уже уехали из Москвы, а квартира была съёмная — сочинила я на ходу.

 — Эх... Горе ты моё луковое! Да нету мест уже не только у нас, но даже и в седьмом общежитии. В последние два года очень большой набор на ваш факультет был! — внушала коменда, — Вот со следующего семестра, когда кой-каких должников выгонят — милости просим! И то, по этим вопросам решение выносит замдекан по общежитию!...

... Спустя пятнадцать минут я уже ждала в деканате Егора Николаевича...

 — Юр, я бессилен чем-либо тебе помочь, — сказал мне замдекана, — даже если кого-то отчислим, то на очереди уже два отличника-третьекурсника, которые каждое утро мотаются на занятия из дальнего Подмосковья — два с половиной часа на электричке да час по Москве... и потом, зачем тебе сейчас общежитие? Ты ведь досрочно сдал сессию, тебе остался только гос. А в следующем семестре лекций и семинаров не будет, только написание диплома, то есть консультации раз в неделю.

 — Вот через полгода, если не передумаешь поступать в аспирантуру — милости просим! Сразу поселю в аспирантском крыле, возможно даже одного в комнате, — подмигнул мне Егор Николаевич, — а пока — не могу, ты ведь ещё не аспирант!

Я вздохнула и, поблагодарив замдекана, поплелась восвояси... Перспективы были, мягко говоря, не радужные — сейчас уже было ясно, что с Антоном мне придётся в ближайшие дни разъехаться, но куда идти? У меня есть, конечно, небольшая заначка в пятьсот баксов, но этого хватит разве только на напрочь убитую однуху где-нибудь у МКАДа... на месяц... или на два месяца, если на комнату там же... Последний вариант — возвращение в родной город на полгода и написание диплома там — вовсе не улыбался мне и не столько потому, что у нас там нет путёвой работы, а потому, что на глазах у мамы и старых знакомых я не смогла бы жить своей главной, женской жизнью...

Вернувшись домой, я поздоровалась с Антоном, но он не ответил на моё приветствие, торопливо куда-то собираясь. Взяв предварительно собранную большую спортивную сумку, он вышел, хлопнув дверью...

Ночевать он не пришёл... Было утро субботы, и я подумала, что Антон свалил куда-нибудь отдохнуть на выходные. Так оно и было — по приезду в воскресенье он восторженно рассматривал на своём ноутбуке фотографии, где он был в каких-то незнакомых местах — в ресторанах, в гостиничных номерах, на лыжных трассах в обществе юной эффектной длинноногой блондинки.

Следующую неделю Антон не ночевал дома (да и вообще заходил всего пару раз, молча ужинал и уходил снова), чем совершенно меня не расстраивал — я готовилась к госэкзамену, обложившись тетрадями с лекциями и книгами...

Сдав экзамен на «отлично», я вернулась домой... Антон был дома и, судя по всему, ждал именно меня. Узнав, что я успешно сдала гос, он поздравил меня и предложил сесть поговорить.

 — У нас со Снежаной будет ребёнок! — начал он с места в карьер.

 — Ну, поздравляю! — холодно ответила я.

 — Видишь ли, — начал он, — мне двадцать шесть, и я крепко стою на ногах... я хочу ребёнка, но детей рожают только женщины. В общем, мы подали заявление и в феврале распишемся!

Я отрешённо смотрела на него...

 — Но это ещё не всё, — продолжал Антон, — через неделю — Новый год, и мы бы хотели встретить его вместе... в ЭТОЙ квартире! А после планируем здесь жить... понимаешь? — спросил он, и я кивнула головой.

Велев мне к тридцатому числу съехать из квартиры, Антон ушёл, даже не пообедав.

... Оставшись одна, я вдруг вспомнила, что мне есть к кому обратиться за помощью — открыв телефонную книжку ... своего мобильного, я быстро нашла телефон Наиля, и нажала на клавишу вызова (как же хорошо, что у него такой красивый номер, который я однажды вспомнила и записала в телефон... на всякий случай).

 — Да! — ответил мягкий знакомый голос мне в трубку.

 — Наиль? — уточнила я на всякий пожарный.

 — Да, с кем имею честь говорить? — вежливо спросил мужчина.

 — Это Юля, — дрожа от волнения, призналась я.

 — Ученица Равиля? — к моему счастью, сразу вспомнил он.

 — Да! — обрадованно сказала я, — только теперь уже бывшая ученица — физкультура у нас закончилась!

Наиль по-доброму рассмеялся, и у меня отлегло от сердца.

 — Рад тебя слышать, Юленька! Как живёшь, моя хорошая?

 — Да более-менее, — уклончиво ответила я, — а можно будет как-нибудь с тобой увидеться?

 — Легко! Давай сегодня вечером? — игриво предложил Наиль, и я согласилась.

Вечером я подъехала к уютной кафешке в районе Остоженки и зашла внутрь. Наиль сидел за столиком, одетый в элегантный серый костюм. В руке у мужчины был букет роскошных белых роз.

Увидев меня, он приветливо помахал рукой, а когда я подошла, он восторженно оглядел меня, после чего крепко обнял и поцеловал в щёку...

Угостив меня вкусными салатиками и кофе с пирожными, Наиль попросил рассказать, почему я вдруг решила ему позвонить. Я стала ему рассказывать о нашем разрыве с Антоном и вставшей передо мной необходимостью съезжать с квартиры.

Выслушав, мужчина улыбнулся и мягко спросил: «И в этом вся проблема?»

 — Да... — смутившись, сказала я.

 — Хочешь ещё пирожных? — предложил вдруг Наиль.

 — Н-нет — растерянно ответила я.

 — Тогда я сейчас рассчитаюсь и мы пойдём с тобой немного погуляем... а то тут как-то душно... и музыка дрянная играет из колонок, — улыбнулся он мне, и я улыбнулась в ответ.

... Мы медленно шли, взявшись за руки, по аллее и обсуждали детали моего переезда (оказывается, какой-то приятель Наиля через пару дней улетает с семьёй в Швейцарию на новогодние праздники и на всякий случай оставляет ключи от своей роскошной трёшки в центре ему, Наилю). Также Наиль обещал подсуетиться и помочь мне с поиском работы.

Немного погуляв, Наиль предложил подбросить меня домой, и мы пошли обратно к кафе, возле которого его машина и была припаркована...

Подъехав к моему подъезду, чёрная громадина Х5 мягко затормозила (а ведь меньше года назад ездил ещё на «Туареге»! Молодец мужик...).

 — Спасибо тебе, Наиль! — сказала я, вынимая из гнезда крепление ремня безопасности, — за всё!

Наиль снова улыбнулся и передал мне тот самый букет роз с заднего сиденья.

 — И за цветы тоже! — шепнула я, наклоняясь, чтобы поцеловать мужчину в щёку.

В ответ на это он чуть повернул голову и впился губами в мои губы, крепко сжав меня в объятьях.

С бешено колотящимся сердцем я отвечала на этот страстный поцелуй, который длился не менее (как мне показалось) трёх минут. Закончив целоваться, я скосила глаза на брюки Наиля и увидела, что они уже готовы треснуть по шву в районе паха.

 — Ладно, Юлечка... Иди уж домой, от греха подальше, — сказал покрасневший Наиль, глубоко и тяжело дыша.

 — Хорошо, — кокетливо улыбнулась я, — а можно я тебе сейчас ручкой помашу через вот то окно, когда поднимусь в квартиру?

 — Конечно!

 — Ну, тогда пока! — мурлыкнула я, и чмокнув-таки Наиля в щёку, выпорхнула с букетом в руке из машины.

Антон был дома. Увидев меня с букетом роз в руках, он оторопел и даже оторвался от ноутбука.

 — М-да... — протянул он, — я смотрю, ты времени даром не теряешь.

Я не удостоила его ответом, и сняв обувь, проследовала с букетом к окну и распахнула шторы. Помахав Наилю, я почувствовала, что Антон стоит сзади и пытается незаметно для уличных наблюдателей посмотреть через моё плечо во двор.

Наиль помахал мне в ответ, и, подняв стекло дверцы, начал выезжать со двора.

 — Ничё так тачка у твоего нового трахаря! — съязвил Антон.

 — А с чего ты взял, что он мой новый? — парировала я, — Между прочим, у нас с ним ещё год назад всё началось!

 — Чего-о-о-о-о??? — лицо Антона вытянулось, — так ты что же, бл*дина, уже год назад от меня налево ходила??? — возмущению его не было предела.

 — Так! — осадила я его строгим голосом, — ты, мальчик мой, выражения выбирай, а то ведь я и пожаловаться ему могу! Ты хоть знаешь, чем он по жизни занимается? То-то! А то смотри, как бы тебе самому чьей-нибудь девочкой не стать... из-за твоего языка поганого!

Антон покорно замолчал.

 — Ходила налево или нет — какая теперь разница? — спокойно продолжала я, — послезавтра придёт машина и я съеду из этого твоего клоповника... так что не ной, милый!

... Через два дня, как и обещал Наиль, приехал небольшой фургончик и мои скромные пожитки (ноутбук, туалетные принадлежности, книги, шмотки и косметика — всего лишь четыре баула) переместились на нём на улицу Большую Дорогомиловскую.

Квартира действительно оказалась шикарной, правда в моём распоряжении была лишь одна комната из трёх (Наиль предупредил хозяев, что его «давняя подруга могла бы тут несколько дней пожить», и они предпочли запереть две комнаты), большущая кухня и ванная комната с джакузи.

Перетащив мои баулы из фургона в квартиру, Наиль вручил мне ключ, и, попрощавшись, ушёл, пообещав на следующий день зайти проведать меня.

Встав назавтра пораньше, я, поняв, зачем именно придёт Наиль, приняла ванну с пеной, подмылась, накрасилась, накинула лёгкий халатик и стала ждать, от нечего делать смотря по телеку передачу о красоте на дамском канале.

После обеда раздался долгожданный звонок в домофон, и я побежала открывать. Наиль держал в одной руке потрясающе красивый букет, а в другой — сумку из супермаркета. Поцеловав меня в губы, он вручил букет мне, отнёс сумку на кухню и отправился мыть руки, а я тем временем поставила цветы в вазу и начала варить кофе.

Наиль зашёл на кухню и стал доставать из сумки всяческие вкусности.

 — Подожди ты с кофе, Юль! — сказал он, доставая из пакета бутылку дорогущего шампанского, — давай сначала со свиданьицем!

 — Не-е-е, — замотала я головой, — я после алкоголя слишком непредсказуемая становлюсь!

 — Обижа-а-аешь! — протянул Наиль огорченно, — это очень хорошее игристое вино! Да и кроме того, мы же не всю бутылку выпьем сразу... так, по чуть-чуть... А уж потом ты меня угостишь кофе собственного приготовления, тем более, что я принёс вкуснющий торт!

 — Ну, ладно... — поддалась я и стала доставать из буфета бокалы...

... Наиль вскочил и успел меня удержать, когда я спьяну чуть не грохнулась, пытаясь нарезать торт на равные кусочки. Он сжал меня в объятьях и я глупо рассмеялась, после чего повернула к нему голову и попыталась поцеловать его в щёку. «По чуть-чуть» — это оказалось грамм триста мне, остальное Наилю.

 — Ой, какая ж я пьяная, — рассмеялась я, — а ты ко мне прямо сейчас приставать будешь или чуть позже?

 — Чуть позже! — спокойно сказал Наиль, — когда ты немного протрезвеешь... После шампанского вообще быстро трезвеют... Торт ешь! — добавил он, отрезая ровный ломтик и кладя его передо мной на блюдце.

... Мы трахались уже практически два часа, и я уже успела кончить раз двенадцать, а Наиль всё никак — он перед актом нанёс себе на член какой-то гель для продления удовольствия...

 — Наильчик! — взмолилась я уже почти не ... пьяным голосом, — ну давай хоть пять минуточек передохнём! Я очень устала!

 — Нет, зайка! — ласково отозвался мой мужчина, долбя своими яйцами мне по попе — я тебя ещё полчасика пожарю, а уж потом постараюсь кончить! Терпи, малышка!

Через некоторое время (я помню, что мы ещё раз шесть успели поменять позу и я кончила ещё разика три) мужчина перевернул меня на спину, и, прижав мои ноги к бокам, начал сношать меня в предельно быстром темпе. Я взвизгнула и начала кончать, в очередной раз испачкав членик и животик своей спермой. Наиль глухо зарычал и наконец-то начал в меня изливаться.

Абсолютно обессиленный, он лёг рядом с моим истерзанным телом и мы начали нежно целоваться.

Немного отдохнув, мы пошли в душ, где хорошенько помыли друг друга, после чего прямо там я сделала Наилю шикарный минет с заглотом яичек.

После этого я ввела в свою незакрывающуюся попку гигиеничекий тампон и Наиль отнёс меня на руках в постельку. Накрыв меня одеялком и поцеловав, он попрощался, пообещал заглянуть завтра, оделся и ушёл...

Измождённая, я скоро уснула... На следующий день секс повторился, правда не столь сумасшедший и долгий, поскольку Наиль не стал пользоваться гелем. После секса мы помылись и Наиль предложил съездить куда-нибудь поужинать, а заодно и погулять. Я была не против... Я вообще начала чувствовать, что влюбляюсь в этого классного парня, который не только обалденно меня трахает, но и оказывает мне в последнее время заметную помощь.

Мы поехали во французский ресторан и устроили там себе праздник живота (правда, без спиртного, поскольку Наиль был за рулём), после чего Наиль расплатился и мы пошли гулять на Поклонную Гору.

Наиль не бросал слов на ветер — обещая найти мне работу, он действительно подыскал кое-что, и сейчас, во время нашей прогулки по Поклонке, сам завёл об этом разговор.

 — Есть несколько вариантов, — начал он, — вот, например, в салон красоты! Тебя туда точно возьмут, будешь женщинам маникюр и педикюр делать! Первый месяц — обучение и практика (зарплата по минимуму), зато потом — доход будет побольше, сможешь даже однушку снимать где-нибудь у кольцевой автодороги. Или ещё, продавщицей-флористкой в элитный салон цветов. Тебя туда тоже берут, и зарплата там сразу такая же, как во второй месяц в салоне красоты, даже чуть побольше. Это в центре Москвы, аж внутри Бульварного Кольца.

 — Не, Наиль! — перебила я, качая головой, — А есть что-нибудь поинтеллектуальнее?

 — О как! — удивился Наиль, — научным сотрудником хочешь устроиться, девочка моя?

 — Научной сотрудницей! — поправила я, подмигнув, — ну, или на худой конец — программистом! — изрекла я уже серьёзным голосом.

 — Ну и ну! — озадачился Наиль, — признаться, у меня не то что нет таких вариантов, а я даже ни разу в жизни с программистами и учёными-то не общался! Максимально интеллектуальное, что у меня для тебя есть — это должность секретарши в одной торговой компании. Там, конечно, не бог весть какие мозги нужны, но всё-таки... работать с бумагами, печатать на компьютере! — лицо Наиля было таким искренним, что я расхохоталась от всей души.

 — А чё ты хихикаешь? — немного обиделся Наиль, — я в этих ваших компьютерных науках ничегошеньки не понимаю! Это ты у меня девочка с математическими мозгами, а я — простой смертный с дипломом преподавателя физкультуры... так же, как и Равиль! — пояснил он, и меня передёрнуло от ужаса при упоминании о его брате Равиле. — Между прочим, там хоть зарплата и ниже, чем в салоне красоты, но зато предоставляется служебное жильё — отдельная комната с мебелью на Кутузовском! А ещё — там есть для секретарей какие-то дополнительные поручения, которые оплачиваются отдельно, причём в таком размере, что годочков через пять ты сможешь сама себе купить квартиру на Кутузовском! Сразу, без ипотеки! Ну как? — хитро прищурился мой мужчина.

 — Су-у-упер! — восторженно выдохнула я.

 — Правда, есть одно маленькое «но» — остановил мои мечты Наиль.

 — Какое? — удивилась я.

 — В салон красоты или в салон флористики тебя стопудово берут, а вот в эту контору, даже если я замолвлю за тебя словечко — только пятьдесят на пятьдесят. В-общем, придётся сначала сходить на собеседование. Пойдёшь? — вопросительно посмотрел на меня Наиль и я кивнула.

 — Ну, ладно, завтра утречком брякну им в офис и поговорю с одной моей старой знакомой по поводу тебя! — добавил он и крепко обнял меня за талию, склоняясь к моим губам...

... Я продолжала смотреть на спящего Наиля. Этот идиотский сон не на шутку испортил мне настроение, и я, аккуратно выскользнув из-под одеяла и, не ища в темноте тапочки жены Наиля, в которых я ходила вчера, прошлёпала босыми ногами в душ.

Тёплые острые струи, брызжущие из стен кабинки, немного привели меня в чувство. Я промыла себя изнутри (наверняка мой любовник захочет меня, как только проснётся), вытерлась и вышла.

Юркнув обратно в постельку, я повернулась попкой к Наилю и заснула.

Проснулась я, естественно, от настойчивых приставаний своего мужчины. Утро уже было в самом разгаре, судя по яркому свету из окна. Заметив, что я открыла глаза, Наиль накрыл мой рот поцелуем, на миг даже перекрыв мне дыхание. Трахая меня в рот языком, он начал лапать меня своими ручищами по груди и животику, при этом водя вставшим членом мне по ложбинке между булочек.

Желая повредничать и не пускать его пока в свою п*здёнку, я выскользнула из его объятий и наделась ртом на его член...

Отсосав всё за минуту и жадно проглотив его семя, я попросила разрешения полизать ему зад, на что он легко согласился.

Вообще, признаюсь вам: лизать волосатый анус сильному и брутальному мужику, да ещё наблюдать при этом, как его член грозно восстаёт — значит получать возбуждение неслыханного уровня!

Наиль громко стонал, и член его угрожающе продолжал наливаться кровью. Наконец он не выдержал и стремительным движением подмял меня под себя. Едва я успела наслюнявить попу пальцем, как он ворвался в неё своим орудием и принялся долбить меня, как последнюю подзаборную шалаву — быстро, жёстко и грубо.

К тому времени, как минут через пятнадцать он кончил, я обкончалась уже вся и даже не помню сколько раз.

После этого, чуть-чуть полежав и поласкав друг друга, мы сходили в душ и сели завтракать.

Было третье января, и жена Наиля должна была прилететь из Казани только через шесть дней. Наиль ещё до новогодних праздников успел позвонить в ту контору, где мне светила секретарская должность, и договорился, чтобы пятого числа мне уже можно было прийти на собеседование...

Пятого! То есть уже послезавтра...

 — Юлёк! — оторвал меня голос Наиля от моих мыслей, — вечером тебя ждёт сюрприз!

 — Какой? — загорелась я любопытством.

Но Наиль мне ничего толком не ответил, а лишь загадочно улыбнулся и велел мне набраться терпения.

Вечером я по просьбе Наиля скромно накрасилась, одела строгую юбку и пиджак на белую блузку, телесного цвета чулки. Волосы я собрала наверху.

Мы поехали в какой-то незнакомый мне ресторан.

 — Вот сейчас и будет сюрприз! — заговорщицки шепнул мне Наиль, когда мы сдали верхнюю одежду в гардероб.

Я оглянулась по сторонам, но Наиль взял меня за руку и ввёл в зал...

Кто-то помахал нам из-за дальнего столика и улыбнулся.

Когда я поняла, КТО ИМЕННО нам помахал, у меня подкосились ноги и стало немного мутить от страха.

 — Зд-д-д-дравс-с-ствуйте, Равиль Маратович! — пролепетала я, заикаясь, когда мы подошли ближе.

 — Привет, киска! — улыбнулся мне физрук, — давай только оставим этот официоз... просто «Равиль» и на «ты», хорошо? — спросил он, и ... я кивнула, судорожно сглотнув слюну.

Мы расселись за столиком, и уже минут через пять нам всё принесли (оказывается, Равиль всё заранее заказал).

Поужинав, мы поехали кататься по Москве и, с трудом припарковавшись где-то в центре, вышли и направились пешком до Александровского Сада.

Я шла между ними, держа с одной стороны под руку Наиля, а с другой — его брата.

Мужчины разговаривали о всякой всячине — о работе, о жёнах, о бизнесе и иногда переходили в разговоре на татарский язык. Что именно они обсуждали на этом языке — я, конечно, не понимала и от этого смущалась и даже настораживалась. Почему они хотят от меня что-то скрыть? Что, опять «сюрприз», не дай бог?

Погуляв и съев по паре горячих калачей, мы развернулись и неторопливо пошли обратно к машине Наиля (ему показалось, что уже поздно, и пора ехать домой).

... Мы ехали на огромном джипе по залитым неоновым светом улицам и я все пыталась угадать, где же именно Равиль выйдет из машины и направится дальше своим ходом, но... мы подъезжали всё ближе и ближе к дому Наиля, а никто выходить так и не собирался... В конце концов мои самые страшные опасения подтвердились — Равиль ехал именно к брату домой.

Переступив порог, Наиль попросил меня помыть руки, раздеться и расстелить кровать (ту самую, где мы с ним сегодня ночью спали... она была широченная, длиннющая и очень мягкая — наверное, супружеская их с женой), после чего надеть ночнушку и босоножки, и приходить к ним в ванную.

Когда я сделала всё, что мне велено, я пришла в ванную и увидела, что братья лежат в джакузи, наполненном пенной водой, ногами навстречу друг другу.

Равиль улыбнулся и велел принести им из холодильника по три небольших бутылочки пива

Когда я принесла пиво, которое в ванной комнате моментально запотело, мне велели поставить пиво на пол возле джакузи, раздеться и залезать к мужчинам.

Я скинула босоножки и ночнушку и залезла в тёплую воду, а мужчины, открыв себе по одной бутылке пива, начали неторопливо его пить, ненавязчиво лапая меня, оказавшуяся между ними, своими ручищами.

Фантазия работала лучше у извращенца-Равиля, и он, откинувшись к бортику, стал гладить меня по груди ступнёй, подбираясь к шее, подбородку и губам. Когда его волосатые, но на удивление ухоженные пальцы (без малейшего признака грибка) стали гладить меня по губам, слегка надавливая, я приоткрыла рот и пропустила большой палец внутрь.

Равиль, поняв, что победа одержана, стал засовывать ступню дальше, и вот я уже сосу четыре его пальца. Естественно, ему захотелось запихнуть мне в рот ещё и мизинец, но мой рот категорически отказывался растягиваться дальше, и этот маньяк успокоился на достигнутом. Вытащив одну ступню из моего рта, он сразу запихал вместо неё вторую, и мне пришлось сосать пальцы дальше... Они имели лёгкий привкус мыла...

Когда этот странный фетиш ему наскучил, братья начали пить уже по третьей бутылке пива и тут Равилю пришёл в голову ещё один коварный план.

Подмигнув Наилю, он сказал что-то по-татарски, и Наиль открыл слив воды. Когда вода ушла, мужчины встали, велев мне продолжать сидеть.

Равиль приказал мне открыть рот и стал мочиться мне в рот и на лицо. Моча быстро наполнила рот и стала вытекать из него, как вдруг к Равилю присоединился Наиль, который мочился мне в глаза, на лоб и на волосы. Совершенно растерянная таким незаслуженным унижением, я стала фыркать, боясь захлебнуться и вправду чуть не поперхнулась скопившейся у меня во рту уриной.

Закончив отливать, братья включили душевой шланг и принялись меня мыть. Хорошенько помыв мне голову и тело, Равиль вдруг резко ввёл мне в попку сразу три пальца. От неожиданности и боли я охнула.

Равиль вытащил пальцы и показал мне немного налипшего на них кала. После этого, брезгливо моя свою руку под струёй воды, он сказал: «Грязножопая ты сегодня, Юлька! Ща я тебя промою!». Я стояла и сгорала от стыда, когда он запихал мне в зад всю головку от щётки душа (даже не выключив перед этим воду). Вода немедленно устремилась в кишечник и я почувствовала, как меня распирает изнутри. Увидев, что мой живот начинает раздуваться, Равиль вытащил щётку душа и из меня фонтаном брызнула вода вперемешку с дерьмом. От стыда я даже тихонько заплакала, и мужчины, заметив это, ласково улыбнулись. Равиль повторил процедуру моего промывания, после чего Наиль меня помыл под душем и вытер полотенцем.

Накинув снова ночнушку и босоножки, я вышла из ванной, и мужчины тотчас же увлекли меня на кухню. Наиль приготовил граммов двести коктейля из джина, ликёра и фруктового сока. Налив его в красивый бокал и воткнув трубочку, он протянул его мне.

Я отрицательно покачала головой, но братья были непреклонны, и мне пришлось начать пить маленькими глоточками. На вкус было весьма недурно, кстати, но голова моя стала покруживаться уже после трети бокала...

К моменту, когда я наконец допила, я уже мало что соображала и только глупо улыбалась, похотливо глядя на своих мучителей.

И тут Равиль снял полотенце, которое было намотано вокруг его бёдер, и, оставшись абсолютно голым, шагнул ко мне и ткнул мне уже полувставшим членом в губы. Я послушно приняла его в ротик и начала минет, но Равиль через несколько секунд вынул член обратно и уступил место брату. Я стала ласкать спокойный член Наиля.

Через минуту братья подошли ко мне, сидящей на стуле, с противоположных сторон, и я принялась сосать у них по очереди (одному сосу, другому в это время подрачиваю, потом наоборот).

Однако очень скоро им это наскучило, и подхватив меня со стула (один за руки, второй за ноги), они поволокли меня в спальню, где я ещё до похода в ванну застелила огромный траходром.

Бросив меня на середину кровати, голые братья забрались ко мне с разный краёв и принялись меня лапать, бессовестно залезая ладонями под ночнушку и разминая там мои сиси.

Вдруг меня отпустили. Наиль приказал мне достать из тумбочки фаллоимитатор его жены и начать себя им трахать. Когда я достала искусственный член, то я увидела, что он не очень толстый (как член Наиля), и обрадовалась.

Я вернулась на место между мужчинами, задрала вверх ножки, и, разведя их в стороны, начала медленно себя трахать. Мужики пристально смотрели на меня, подрачивая свои члены.

Тут Равиль снова что-то сказал брату по-татарски, и Наиль велел мне прекратить дрочку и достать мой толстый дилдос-реалистик.

Когда я вернулась с дилдосом, то перед моими глазами предстала странная картина:

Голые братья лежали на спинах, прижав ноги к туловищам и разведя их в стороны, при этом они казались ягодицами один другого. Яички одного касались яичек другого, и основания каменно стоящих членов почти прикасались.

Мужчины велели мне подойти и взять в рот оба члена одновременно, но перед этим вставить дилдос себе в попу.

Послушно заполнив свой зад, я склонилась и попыталась принять в рот сразу оба конца. Однако это было не так просто — головки влезли, чудовищно растянув мне губы, и дальше дело не продвигалось. Равиль попробовал силой насадить мою голову на всю длину членов.

Но это была плохая идея — его же член больно поцарапали мои коренные зубы, и он перестал предпринимать подобные попытки.

Еле приспособившись дышать носом, я стала облизывать язычком обе головки у себя во рту, массируя ладошками братьям яйца.

Первым застонал и начал кончать Наиль, а несколькими секундами позже — и Равиль. Они кончала долго и много и я едва не поперхнулась.

Вытащив члены из моего рта, они решили немного передохнуть и велели мне трахать себя дилдосом, который во время всего минета находился во мне.

Пока я занималась самотрахом, мужчины снова легли по разные стороны от меня и стали подрачивать свои члены.

Первым встал у Наиля и он, к моему ужасу, потянулся за тюбиком средства, продлевающего половой акт. Смазав себе член, он велел мне встать на четвереньки и смазать слюной свой зад, предварительно вытащив оттуда дилдос.

Когда я это ... сделала, он вошёл в меня и стал неторопливо меня трахать. В это время Равиль подсуетился, встал на четвереньки жопой к моему лицу и велел вылизывать ему анус.

Я начала делать ему ануслинг, погружая свой язычок в колечко сфинктера (благо после душа там было всё чисто), и Равиль закайфовал. Между тем Наиль долбил меня как заведённый. Устав от одной позы, он предложил брату «оприходовать» меня по другому. Меня переложили на спину, развели ножки, и теперь Равиль, смазав член гелем, вошёл мне в очко, а Наиль присел на корточки над моей головой, вплотную задницей к моим губам, и мне пришлось полировать анальное отверстие уже ему.

Самое интересное, что братья как будто бы забыли про минет (как я потом догадалась, они не хотели, чтобы я слизала с их концов гель, продлевающий удовольствие), и использовали мой язычок строго для задниц.

Меняясь ролями и меняя позы, они драли меня так долго, что попа моя потеряла всякую чувствительность и вульгарно хлюпала в ответ на их фрикции. Мужчины никак не могли кончить... я тоже, поскольку очень трудно сосредоточиться на ощущениях сзади, когда тебя заставляют вылизывать задницу. Наконец, Равиль зарычал и начал наполнять меня спермой. Кончал он долго, а когда вынул член, велел мне замереть и запихал сразу несколько пальцев мне в попу. Когда я их облизала, оторвавшись от зада Наиля, Равиль демонически улыбнулся и куда-то вышел из спальни. Через полминуты он вернулся с большой столовой ложкой и держа её в руке, приказал мне вылизать его уже полуопавший член.

Когда я это выполнила, он подошёл ко мне сзади и запихал ложку черпалом вперёд в мою многострадальную пещерку, которая была уже так растрахана, что приняла ложку без всяких проблем. Провернув черпало несколько раз, Равиль аккуратно вытащил ложку, которая до краёв оказалась наполнена спермой, и поднёс к моим губам. Бережно выпив всё, как микстуру, я облизнулась, и мой мучитель повторил процедуру. На этот раз на ложке оказалась сперма не в чистом виде, а с примесью моей анальной слизи. Проглотив не без отвращения и эту смесь, я почувствовала, что ложка проникает в меня в третий раз. Поковырявшись там, Равиль снова вытащил её и убедился, что она почти чистая... Заставив меня всё же облизать её, он оставил меня в покое.

Наиль в это время сидел на кровати в полуметре от меня и исступленно дрочил свой кол. Увидев, что Равиль освободил меня, Наиль сгрёб меня в охапку и легко, как тряпичную куклу, насадил на жезл любви, после чего обхватил ручищами мои бёдра и стал практически дрочить свой член моим лёгким тельцем.

Кончил он очень быстро, а мне, хотя и было очень приятно, чуть-чуть не хватило до вожделенного мига.

Наиль развернул меня прямо на члене и поставил на четвереньки на кровать, велев прогнуть спинку, и только тогда вытащил член. Я надеялась, что наконец-то он меня отстанут и отпустят спать, поскольку я очень устала, но не тут-то было — главная пытка была у меня впереди.

Наиль взял ещё какой-то тюбик и густо смазал мне попочку чем-то, похожим на вазелин.

После этого я почувствовала как три его пальца без особого труда проникли внутрь меня и стали массировать мой сфинктер, слегка растягивая его. После к пальцам добавился ещё один и растягивание продолжилось.

Наконец Наиль, вытащив пальцы, смазал мою попку снова и теперь стал пропихивать в неё ладонь, сложенную лодочкой. Сначала это не получалась, но потом я сама попросила его перестать двигать рукой и стала насаживаться на его ладонь, максимально стараясь вывернуть наружу сфинктер.

Попытки увенчались успехом, и ладонь медленно вошла в меня полностью. Подержав её внутри, Наиль её вытащил и снова медленно стал пропихивать. Меня стало это заводить, так как ощущение заполненности в попе вообще трудно с чем-либо сравнить, и я стала тихонько постанывать от удовольствия.

И вот Наиль, в очередной раз введя ладонь в мою прямую кишку, стал очень осторожно сжимать её в кулак. Я стала тяжело и глубоко дышать, боясь шелохнуться, чтобы он ненароком не порвал мне кишки. Наконец, когда пальцы были сжаты до конца, Наиль принялся едва заметно орудовать кулаком в моей попе, постепенно наращивая амплитуду.

Равиль же, не в силах больше сдерживаться, подошёл ко мне спереди и стал медленно, но очень жёстко, вгонять свой член мне в горло.

Это было нелегко, так как член его был толще, чем у брата. И всё же это получилось. Когда мой нос упёрся в лобковые волосы Равиля, тот стал пропихивать мне в рот ещё и яички. Одно влезло без про проблем, а вот второе никак ни хотело.

Тем временем Наиль увеличил амплитуду своего кулака так, что тот гулял внутри меня от сфинктера до какого-то глубокого-преглубокого места... чуть ли не рядом с печёнкой.

Равиль же, плюнув на попытки «накормить» меня своими яичками, просто сношал меня в горло, не вынимая член даже на половину длины.

Вдруг он сделал какой-то знак брату, и они сделали со мной то, что я буду помнить теперь всю жизнь — Наиль резко, не разжимая кулака, выдернул его из моей попы, вызвав совершенно неописуемый пожар в моей простате, а его брат вытащил свой член из моего горла и, додрачивая его, стал кончать мне в глаза, на лоб и на волосы. Находясь под этим дождём из спермы, я с визгом кончала и истекала слюной (а слюни всегда текут после горлового минета). Оргазм буквально расплющивал мое маленькое тело, и, не выдержав, я рухнула набок...

Закрыв глаза и дрожа, я чувствовала, как меня поливают сразу два фонтана (Наиль тоже выдрачивал на меня содержимое своих яичек).

Наконец меня отпустило, и мужики, восхищённо глядя на меня, сказали, что на сегодня хватит и велели мне идти в ванную. Я взяла чистое полотенце и побрела, еле переставляя ноги, а братья, перекинувшись между собой парой фраз на татарском, устремились за мной.

В прихожей я посмотрела на часы и оторопела — наша оргия длилась без малого четыре часа!

Войдя в ванную, я хотела прикрыть за собой дверь, но не смогла — Равиль успел просунуть в щель ногу и без малейшего труда распахнул дверь на всю. Братья зашли внутрь и велели мне лечь на дно джакузи на спину, прижать колени к плечам, широко растянуть себе анус пальцами обеих рук (по три пальца с каждой стороны) и широко раскрыть рот.

После этого братья залезли ногами в джакузи и стоя стали синхронно ссать на меня — один прямо в анал, второй прямо в рот.

Закончив, мне приказали осторожно вынуть пальцы из попы, чтобы моча осталась внутри (правда, сфинктер так и не закрылся до конца), после чего Наиль накрыл мой открытый рот ладонью и велел мне проглотить всю мочу, которая там осталась.

Едва не блеванув, я проглотила урину, которая оказалась очень солёной с горьковатым оттенком и почти горячей.

После этого два садиста разрешили мне встать и наконец помыться.

Я промыла себя изнутри, тщательно отмыла голову и всё тело от спермы, после чего наконец получила полотенце и право надеть босоножки и ночнушку жены Наиля (очень красивую, чёрную в кружевах).

Однако спать я улеглась не сразу — Равиль достал из своей сумки огромную анальную пробку, где-то сантиметров семь максимального диаметра, поставил её на пол и велел мне насадиться на неё, приняв в попу полностью.

Я сняла босоножки, наслюнявила попу и приподняла подол ночнушки, пристроившись прямо над пробкой.

Сплюнув на пробку, я размазала слюну по поверхности и начала насаживаться...

У-уф! Готово! Ладонь Наиля была ещё шире, так что пробка — это ещё цветочки!

... И тем не менее, эта пробка изрядно распирала мою натраханную «вагинку».

Дальше мне приказано было встать и самой одеть на шею чёрный кожаный ошейник с клёпками. После этого Равиль закрепил на моих щиколотках такие же кожаные браслетики, соединённые между собой короткой цепочкой. Наконец, настала очередь рук — на них тоже надели браслеты с короткими цепочками, а концы цепочек специальным замочком приковали к небольшим креплениям на моём ошейнике.

 — Ну вот! — радостно сказали мужчины, — теперь ... девочка связана и не сможет самостоятельно избавиться от пробки!

И тут я с ужасом осознала, что это действительно так — пока меня не развяжут, я не только не смогу вытащить эту пробку, но даже не смогу и передвигаться по квартире!

Наиль с лёгкостью поднял меня на руки и перенёс в самый центр кровати, после чего братья легли с разных сторон от меня и накрыли себя и меня огромным одеялом.

Пожелав мне доброй ночи, они поцеловали меня в щёчки и пообещав, что завтра «будет ещё интереснее», уснули.

Через некоторое время (а спать с зафиксированными руками жуть как неудобно) мне удалось найти подходящее положение и забыться тяжёлым, тревожным сном.

 — Развяжите меня!

 — ...

 — Развяжите меня! Я писать хочу!!

 — ...

 — Да вы, бл*ть, оглохли, что ли, мудаки??? Я вам ща всю кровать обоссу!!! — заорала я, молотя локтями в бока Наиля и Равиля.

Равиль что-то промычал в ответ, а Наиль проснулся и, потирая глаза, включил ночник.

 — Ты чего ругаешься? — буркнул он, — Приличная девушка, а матом кроешь, как сапожник!

 — Развяжи меня, а то описаюсь прямо на бельё! — крикнула я.

 — Ща отнесу тебя в туалет, — пообещал Наиль и, встав с кровати, поднял меня на руки, как жених невесту.

Он принёс меня в туалет, поставил спиной почему-то не к унитазу, а к биде, приподнял подол ночнушки и помог присесть на полусогнутые.

Я облегчённо вздохнула и выпустила струю.

Когда я закончила писать, Наиль включил краник и подмыл мне писю.

Дверь открылась и в туалет ввалился Равиль.

 — Чё орёте, как в жопу раненые? — пробормотал он недовольно, — разбудили, мать вашу!

Подойдя к унитазу, он громко отлил.

Я разогнулась и Наиль вытер мне членик и попку полотенцем. Глядя, как отливает Равиль, я почему-то вспомнила, что и сама когда-то так умела писать... по-мужски, стоя! Правда, в последний раз я пользовалась этим умением года четыре назад...

Поссав, Равиль стряхнул капельки мочи с члена в унитаз, и, кашлянув, ушёл спать.

Потом отлил Наиль и, взяв меня на руки, отнёс обратно в кровать...

Немного успокоившись, я снова уснула...

За окном было ещё темно...

... Пробуждение было ужасным...

Я попыталась пошевелить рукой или ногой, но у меня мало что получилось — конечности были надёжно зафиксированы цепочками.

За окном было уже светло.

Оба моих мучителя лежали рядом и, бесцеремонно запустив мне руки под ночнушку, лапали меня за титечки, похотливо улыбаясь при этом.

Живот мой дико распирало изнутри.

 — Развяжите меня, изверги! — взмолилась я.

 — Обязательно! — пообещал Наиль, — только пусть сначала девочка позавтракает!

 — А на завтрак у нас что? — подхватил Равиль, — Пра-а-авильно, сметанка! — и он весело потряс своим членом.

«Чёрт, когда ж уже жена Наиля вернётся? Ну, или хотя бы этот маньяк Равиль свалит к себе домой... « — пронеслось у меня в голове.

Отсосав со связанными руками сперва Равилю, потом его брату, я наконец избавилась от браслетов на ногах, и, под хохотание мужчин, ринулась в ванную, забыв, что руки мои до сих пор привязаны к шее.

Добежав до ванной, я нагнулась и зубами нажала на ручку двери.

Далее я вошла и бросилась к джакузи, в которое запрыгнула буквально двумя ногами одновременно.

Присев на корточки, я начала тужиться, морща лицо от напряжения, и вдруг в ванную вошли смеющиеся братья.

Они подошли ко мне и задрали подол ночнушки.

Равиль медленно, но сильно потянул подставку пробки на себя, и пробка стала неохотно выходить из меня, растягивая анус со страшной силой.

«Хлюп!» — сказала моя попочка, освободившись от инородного тела. Непроизвольно я пару раз громко пукнула, причём во второй раз — с каким-то поносным прихлюпыванием, что вызвало новую бурю смеха у братьев. Из ануса моего вывалился сгусток слизи, после чего с его широко раскрытых краёв что-то закапало на дно джакузи.

Скосив глаза вниз, я убедилась, что это всего лишь слизь, а не кровь, и облегчённо вздохнула.

 — Ах ты дрянная шлюшка! — укоризненно сказал мне Равиль, поднося к моему лицу пробку, густо перемазанную моим полужидким калом, — Всю пробку мне обосрала!

 — Заставить бы тебя вылизать её языком, да уж ладно... живи пока, я сегодня добрый! — добавил он, потрепав меня по щеке другой рукой.

Наиль принёс ключики от замочков и меня освободили наконец от браслетов и ошейника, после чего помогли снять ночнушку.

Мне велели вымыть начисто пробку, после чего трижды промыть себя щёткой душа, пропихивая её в кишки как можно дальше.

На третий раз из меня стала выходить совершенно чистая вода, и братья успокоились, разрешив мне помыть их и помыться самой.

После этого мне в попу вставили меньшую пробку (где-то пятисантиметровую в толщину), которая проскользнула вовнутрь чуть ли не со свистом. Чтобы она не вываливалась, мою попу на пару минут подставили под струю ледяного душа, после чего помогли мне вытереться мягким полотенцем.

 — Сейчас мы поедем в одно уютное местечко и там хорошенько поразвратничаем! — «обрадовал» меня Равиль, и я, не удержавшись, расплакалась от отчаяния и страха.

Наиль подошёл ко мне и нежно вытер мне слёзы, легонько поцеловав в губы.

 — Успокойся, девочка моя! Сегодня последний день изврата, я обещаю! — сказал он мне так спокойно и уверенно, что я и впрямь поверила ему и перестала плакать.

 — Ты не жалей её, Наиль! — вмешался вдруг Равиль, — Одевай халат, шалава! — бросил он мне маленький шелковый халатик.

Я послушно надела вещь на себя.

 — За то, что ты постоянно ноешь и распускаешь нюни, я оставляю тебя без завтрака! — строго продолжал он, — Немедленно ступай на кухню и стань там на колени, лицом в угол!

Я побрела выполнять приказание.

Вскоре на кухню пришли мужчины, которые, не позволив мне повернуться, надели браслеты на мои руки и ноги, после чего цепочкам скрепили браслет руки с браслетом ноги как с левой стороны, так и с правой.

Пока я стояла в такой позе, глядя в угол, братья позавтракали. Я ощущала запах омлета с беконом, тостов с земляничным джемом и кофе и мечтательно сглатывала слюну.

Подкрепившись, Равиль набрал какой-то номер на мобильном и начал разговаривать с неизвестным мне абонентом по-татарски, иногда весело смеясь.

После того, как Равиль договорил, он снял с меня браслеты, халатик и велел вырядиться проституткой — вызывающий макияж с ярко-красной помадой, ярко-красный лак для маникюра и педикюра, чёрные короткие трусики-шортики (которые будут ещё больше вгонять пробку в мой зад), чёрные чулочки в очень крупную сетку и пояс к ним, чёрная глянцевая юбка, чёрный корсет, черный лифчик и чёрная сетчатая блузка с длинным рукавом. Волосы мне велено было заплести в две косички с красными бантиками, а на ноги надеть черные длинные сапожки.

Когда я оделась, я попросила попить, ибо меня мучил сушняк после вчерашнего коктейля. Однако мне не дали, заверив, что «попить сегодня я ещё успею».

Мужики собрались и мы, выйдя из подъезда, сели в машину и поехали. Ехали мы долго, аж на самый край Москвы. Приехали мы в сауну, и, к немалому моему удивлению, нас там уже ждали двое людей. Первым оказался рыжеватый коренастый парень среднего роста лет 25-ти, который горячо поприветствовал братьев на их языке и крепко с ними обнялся. После парень представился мне как Ильшат, и Наиль объяснил мне, что Ильшат приходится им с Равилем двоюродным братом. «Ужас!» — пронеслось в моей голове, — «если извращения — это их семейная слабость, что этот день мне не пережить... « (потом я убедилась, что была почти права).

Вторым человеком была Тома, девушка ... редкой красоты, примерно лет 20—22, с идеальной фигурой и крашенными в тёмно-красный цвет волосами. В отличие от троицы извращенцев, Тома имела чисто славянскую внешность (очевидно, не являясь этим трём мужчинам родственницей... что меня поначалу успокоило... но как оказалось, напрасно...).

Пока Ильшат болтал на своём языке с братьями, Тома сверлила меня пристальным взглядом, и взгляд этот не предвещал ничего хорошего. Пройдя в первое помещение, мы увидели, что нас ждал роскошный стол, накрытый почему-то на четверых.

 — Юлька за стол не садится! — предупредил всех Равиль, — У неё сегодня строгая диета... — А Наилю не наливаем, поскольку ему нас развозить по домам! — заботливо добавил он.

К Томе подошёл Равиль и протянул ей кожаный ошейник и поводок в виде цепочки.

 — На! — сказал он, — Можешь познакомиться поближе с Юлей, пока мы не начали мыться...

Тома кивнула головою и сразу подошла ко мне. Молча надев на меня ошейник, она пристегнула к нему поводок и приказала мне встать на четвереньки. Я сразу же подчинилась, и Тома удовлетворённо сказала, что я «хорошая собачка».

Далее она повела меня на этом поводке осматривать помещения сауны — моечное с бассейном и парилку. Я послушно семенила за ней на четвереньках.

После этого Томе стало, по-видимому, жарко и она, найдя какие-то банные шлёпанцы, надела их на босу ногу, предварительно сняв свои чулки и запихав их мне в рот.

Я начала ощущать на языке слабый привкус вспотевших женских ножек, но Томе, похоже, не было до этого никакого дела. Она потянула меня за поводок и я засеменила за ней к столу.

 — Место собаки — под столом! — строго сказала моя новая госпожа и я послушно влезла под стол, вытащив с разрешения Томы чулки изо рта. Поводок был длинный, и когда Тома привязала его к спинке стула, на который она уселась, я могла перемещаться под столом почти с метровой амплитудой.

Про меня на некоторое время все забыли — мужчины тоже расселись за столом и начали трапезничать.

Я слышала их разговоры и кое-что наматывала на ус (за исключением тех моментов, конечно, когда мужики начинали говорить на родном языке). Например, из разговором я поняла, что Тома пьёт водку вместе с мужчинами... причём делает это легко и даже с некоторым удовольствием.

Также я поняла, что она курит какие-то дамские сигареты... Свернувшись калачиком, я легла и решила немного передохнуть, как вдруг мой поводок с силой дёрнули. Поняв, что я кому-то понадобилась, я вскочила на четвереньки и стала ждать, что будет дальше.

А дальше Тома потянула поводок снова, направляя мою голову к своим ступням, которые она вытащила из шлёпанцев. Ткнув пальцами одной ноги мне в губы, она дала понять, чего именно она хочет, и тогда я послушно начала лизать её ножки с ухоженными пальчиками, красивые ноготки на которых были накрашены дорогим чёрным лаком.

Выполняя эту собачью миссию, я даже немного возбудилась от своего унизительного положения и от запаха немытых женских стоп. Старая угодить хозяйке, я сосала ей пальцы по очереди или даже по нескольку сразу.

Когда Томе это наскучило, она натянула поводок сильнее, и моя голова стала перемещаться вдоль её ног всё выше. Таким образом мне пришлось лизать ей колени, а потом бёдра. Наконец Тома подобрала на поясе свою короткую джинсовую юбочку, под которой, к моему удивлению, ничего не оказалось и раздвинула ножки.

Поводок натянулся ещё сильнее, и мне пришлось уткнуться лицом в её уже влажную вагину. Надавив рукой мне на затылок, она явно дала понять, что именно ей надо, и я начала осторожно лизать её киску. Если честно, то таких растраханных п*зд я ещё ни разу в жизни не видала — половые губы были чудовищно растянуты и даже немного отвисали. Тем не менее, её пися была гладко выбрита, хотя, наверное, уже несколько часов как неподмыта, поэтому от неё исходил резкий волнующий запах мочи и пота.

Войдя во вкус, я начала играть своим язычком с клитором своей новой хозяйки, и по её ногам прокатилась заметная дрожь... Я продолжала атаку, и Тома, не сдержавшись, застонала.

 — Что-что? — переспросил её Наиль, с которым она вела в это время разговор.

 — Да ничего, — ответила Тома, — это собачка под столом у нас не дремлет, с новой хозяйкой знакомится!

Все четверо дружно расхохотались, и я стала продолжать отлиз уже в более щадящем режиме.

Наконец мужчины и девушка решили, что трапезу пора заканчивать, и все встали из-за стола.

Тома вывела меня за поводок из-под стола и сняла с себя юбочку, топик и лифчик, оставшись в чём мать родила. Я в очередной раз позавидовала её идеальной фигуре.

Равиль с Наилем тоже разделись догола, а Ильшат остался в трусах-шортах. Тома потянула меня за поводок, и мы впятером направились в моечное отделение.

Здесь Тома отстегнула поводок от моего ошейника, и заняла вместе с мужчинами место «в зрительном зале» (то есть попросту на деревянных лавках у стены).

Мне было приказано отползти от них на четвереньках на пару метров и встать на «задник лапки».

 — Пусть теперь сучка покажет стриптиз честнОму народу! — пожелал Ильшат, и я, пританцовывая, стала расстёгивать верхние пуговички на своей сетчатой блузке...

... Блузка полетела в сторону, и я принялась расшнуровывать корсет...

Вслед за корсетом я освободилась от сапожек и юбочки и стала томно расстёгивать лифчик, стоя лицом к своим зрителям.

Когда лифчик оказался на полу, я взялась за резиночку от трусиков, и, вульгарно покачивая бёдрами, потянула их до колен, после чего просто перешагнула через них, оставшись в одних чулочках с поясом...

 — Ни фига себе! — ухмыльнулась Тома, показывая пальцем на мой маленький висячий членик, — смотрите, оно чуть больше моего клитора!

Ильшат заржал, а Равиль велел мне повернуться попой к зрителям и снять пояс от чулок.

Я исполнила то, что мне велели, и... наступила немая сцена...

 — Ну как? — довольно спросил Наиль.

Несколько мгновений царила гробовая тишина...

 — А что вы ей в дупло запихали, ребят? — спросила тихо Тома.

 — Это называется анальная пробка! — гордо пояснил Наиль, — Нравится?

 — А она большая? — поинтересовался Ильшат.

 — Эта — средняя, — сказал Равиль, — а вот всю ночь она проспала с большой!

 — Эй, шлюшка! Ну-ка вытащи пробку из своего дупла! — сказала мне Тома.

Я нагнулась, развела ягодицы и стала тужиться. Пробка медленно полезла наружу, и вдруг резко выскочила из моей попы, оставив анальную дырочку широко раскрытой.

 — Ни х-х-х*я себе! — восхищённо сказала Тома, — Ильшат, это твой размерчик!

 — Да уж! — озадаченно согласился Ильшат и велел мне повернуться к зрителям лицом.

Я обернулась и чуть не упала в обморок — Ильшат стянул трусы до колен, и член его был... по длине, как у Равиля, но ствол раза в полтора толще!!! Головка же ещё на треть превосходила по толщине ствол, поэтому весь его конец напоминал какой-то чудовищный гриб-мутант.

Ильшат сбросил трусы и откинул их ногой, после чего поманил меня пальцем.

Когда я подошла, Ильшат откинул туловище чуть назад и велел мне оседлать его богатыря.

Я медленно, но без малейшего труда села на его член.

 — А-а-ах! — простонал от удовольствия Ильшат.

 — Ну вы даёте, мальчики! — восторжено и тихо сказала Тома.

Скосив на неё взгляд, я увидела, что она одной рукой ласкает себе писю, а другой медленно подрачивает член Равиля, уже налившийся кровью. Ещё мгновение — и Равиль с Томой слились в страстном поцелуе. Не в силах долго терпеть, Равиль схватил своими ручищами Тому за талию и с лёгкостью перенёс её к себе на колени, посадив лицом к себе и влагалищем точь-в-точь на ... член (при этом раздалось характерное хлюпанье женской плоти). Тома взвыла и начала скакать на члене Равиля.

Тем временем Наиль, подрачивая член, уже смазывал послюнявленными пальцами анус Томы...

... Ильшат, крепко держа меня за талию, приподнимал и опускал меня на своём агрегате, постепенно разжигая истому внизу моего животика...

Мы поменяли позу — я легла прямо на пол, застеленный новыми мягкими резиновыми ковриками и задрала ножки, а Ильшат вошёл в мою пещерку снова и начал жарить меня уже в миссионерской позе.

Надо признаться, что интересная форма его члена способствовала стимуляции моей простаты и мой членик постоянно источал всё новые и новые капельки спермы.

Тем временем на соседнем резиновом коврике вовсю шла групповуха — Наиль сверху пристроился к Томе и таранил её зад, в то время как она ёрзала киской, извиваясь от кайфа, на члене его родного брата. Тома при этом похотливо повизгивала, мужчины глухо стонали. Поглядев на всё это, я блаженно закрыла глаза и начала «помогать» Ильшату — сжимать анус на выходе члена и расслаблять на входе. Результат не заставил себя долго ждать — Ильшат вынул из меня член, и, сделав шаг вперёд, принял поливать спермой моё личико... Мне показалось, что он не кончал целый месяц — так было много семени. Размазав тягучую липкую влагу по всему моему лицу, он строго запретил мне вытираться и сел на скамейку передохнуть...

Я изрядно устала от секса с Ильшатом и сильно вспотела, поэтому, пока Ильшат отдыхал, я сняла свои чулочки и осталась совсем голенькая, как, впрочем, и все окружающие.

А у сладкой троицы тем временем всё стремительно приближалось к финалу — Тома завизжала и её стало колотить мелкой дрожью, а мужики отчаянно её «добивали» своими кольями, пока не излились полностью и не остановились.

Аккуратно сняв Тому со своих опавших членов, они положили её животом на коврик, а сами подошли ко мне и по очереди дали мне в рот, чтобы я почистила их от спермы. Я обратила внимание, что у Равиля сперма сегодня сладковатая, а у его брата — кисленькая с лёгкой горчинкой.

Через несколько минут Тома смогла перевести дух и стала подавать «признаки жизни». Она, охая, поднялась и посмотрела на оттрахавших её мужчин. Они улыбнулись ей и Равиль кивнул головой в мою сторону.

 — А-а-а, су-у-у-учка моя! — сказала Тома мне и хитро улыбнулась, очевидно, вынашивая в голове какой-то коварный план.

План созрел мгновенно — Тома велела мне лечь на спину, положить руки «по швам» и широко раскрыть рот.

Когда я это исполнила, моя новая госпожа села на корточки прямо над моим ртом, повернувшись лицом к моим ногам и раздвинула свои половые губы.

В рот мне медленно стала вытекать сперма. Когда порция семени оказалась у меня во рту, мне было велено проглотить её и начать вылизывать госпоже п*зду...

Когда было закончено с кунилингусом, Тома снова приказала мне открыть рот и теперь выпускала в него сперму уже из своей попки. Когда струя спермы из ануса иссякла, девушка чуть подалась вперёд и слегка сжала в кулачке мою мошонку.

 — Теперь глотай! — сказала она, перекатывая пальчиками мои яички и слегка царапая их своим маникюром.

Когда я проглотила всё, что оказалось у меня во рту, Тома усилила хватку и грозно сказала: «А теперь открывай рот и не вздумай его закрывать без разрешения... не то яйца раздавлю!» — и, чтобы я не сомневалась, сжала яички до боли, но потом сразу отпустила.

Я снова послушно раскрыла рот, а Тома опять начала тужиться. В рот мне вытекли ещё несколько капель спермы, а потом... анус растянулся но неузнаваемости и в его проёме показался коричневый кусочек. Тома чуть придавила мои яички, и я не рискнула закрыть рот. Парализованная ужасом, я ощутила, как кусочек говна размером с небольшую сливу упал в мой рот. Моя мучительница немедленно слезла с меня и закрыла ладонью мой рот.

 — Глотай! — крикнула она.

Я попыталась перекусить дерьмо в своём рту пополам, но его омерзительный вкус чуть не заставил вывернуться меня наизнанку.

Стараясь дышать равномерно, я проглотила примерно треть содержимого моего рта... потом ещё столько же... Скапливающаяся во рту слюна растворяла дерьмо, образую мерзкую и очень горькую жижу... Чтобы не поперхнуться этой жижой, я зажмурилась, и, затаив дыхание, проглотила остатки...

 — Открой рот и высунь язык!!! — строго сказала Тома.

Убедившись, что мой рот чист, она сказала: «Теперь, говноедка, ты должна запить свою еду!».

Догадавшись, куда она клонит, я продолжала смиренно лежать, не закрывая рот.

Велев мне глотать всё, она стала мочиться в мой рот (к счастью, небольшими порциями). Моча была тёплой и солёной, и, в отличие от дерьма, имела более-менее терпимый вкус.

Выпив всё, я начала по приказу Томы вылизывать её дырочки, а когда с этим было покончено, мужчины позвали нас в парилку, уже разогретую для нас банщиком.

Войдя туда, я с непривычки стала задыхаться, однако быстро привыкла и даже стала наслаждаться запахом эфирных масел.

Было безумно жарко, и с меня градом полил пот.

Несмотря на дикую жару, Наиль поднялся на самую верхотуру, остальные парни — на пару ступенек, мы же с Томой остались стоять в самом низу.

 — Девчонки, если веничек дубовый нужен — возьмите на полке! — прокричал нам сверху Наиль.

 — У нас уже есть веничек, Наиль! — крикнула в ответ Тома, выхватив из ниши в стене непонятно как оказавшуюся здесь плётку-многохвостку.

Наиль в ответ улыбнулся Томе и подмигнул мне.

... Предложив мне «попариться», Тома велела мне лечь на полку животом вниз, а когда я легла, хлестанула меня по попе плёткой. Удар был сильный, но особой боли я не испытала — плётка оказалась лёгкой... Так же с лёгкостью я перенесла и второй удар, и третий...

Войдя в раж, Тома начала исступленно хлестать меня по всему телу от шеи до щиколоток, приятно разгоняя мою кровь. Кожу слегка пощипывало, но я не придавала этому значения... А зря...

Когда серия ударов закончилась (а их было уж точно не менее двухсот), Тома достала из-под лавки чистую простыню и бутыль с какой-то прозрачной жидкостью. Обильно полив простыню жидкостью из бутыли, девушка расправила её и аккуратно накрыла меня всю...

Мне показалось, что мою спину, попу и заднюю часть ног облили бензином и подожгли — настолько сильно меня начала жечь эта простыня (потом выяснилось, что в бутыли был крепкий раствор пищевой соли). Я болезненно застонала, а спустя несколько мгновений расплакалась, жалобно захныкав. Тома в ответ улыбнулась мне и нежно погладила меня ладонью по лицу, которое было стянуто высохшей спермой Ильшата.

Пролежав под простынёй около минуты, показавшейся мне вечностью, я наконец-то была освобождена от мучений... Потом Тома велела мне, не вставая с лавки, раздвинуть свои булочки, а когда я это сделала, резко ввела в мой зад сразу четыре пальца руки и принялась разрабатывать и массировать мне прямую кишку.

Размечтавшись, что меня опять чем-нибудь трахнут в попу, я замурлыкала, но Тома вынула из меня пальцы, приказала их облизать и пойти вместе с ней в моечное отделение.

Далее госпожа позволила мне немного поплавать в бассейне, что я сделала с большим удовольствием, так как раны от плётки в чистой воде саднили намного меньше.

Когда я вышла из бассейна, Тома нассала мне на голову и снова потащила в парилку.

Там я получила ещё одну порцию порки и соляной компресс, который перенесла уже легче.

Ильшат, оказавшийся к тому времени уже на самой верхотуре парилки, спустился к нам, и, подрачивая свой великолепный и уже полувставший член, подошёл к Томе.

 — Я соскучился! — сказал он и поцеловал девушку взасос.

Наиль, увидев это, предложил всем выйти из парилки, чтобы продолжить отдых в моечном отделении, и это предложение было поддержано единогласно.

... Я лежала на резиновом коврике в женской ... позе на спине, задрав ножки и разведя их в стороны, когда Тома, закончив разрабатывать мою попочку ладошкой, вошла в неё кулачком, заставив меня пискнуть от удовольствия. В это же время надо мной присел на корточки Ильшат, велев мне вылизывать его анус. Тома, начав трахать меня кулачком, стала страстно целоваться с Ильшатом, лаская свободной рукой свою писю. Девушка драла меня медленно, но добросовестно — вытаскивая кулак полностью на выходе и вводя его вместе с половиной предплечья на входе (в отличие от Наиля, который вчера, можно сказать, лишь массировал мне кулаком прямую кишку).

Я старательно орудовала язычком внутри сфинктера Ильшата, как вдруг, в самом разгаре Томиного фистинга, парень снял свой шоколадный глаз с моего языка и запихал мне в рот свою мошонку.

Теперь, перекатывая язычком его небольшие шарики, я ощущала, как его полувставший «гриб» набирает полную силу и превращается в твёрдый таран с огромной лиловой головкой, один лишь запах которой уже сводил меня с ума.

Я мечтала о том, чтобы сделать минет Ильшату, но прекрасно понимала, что такая залупа никогда в жизни не поместится в моём рту, поэтому подумала, что неплохо было бы хотя бы просто полизать её, как гигантское солоноватое мороженое.

Моё желание осуществилось через несколько мгновений — мошонка парня покинула мой рот и в губы упёрлась исполинская головка, которую я с жадностью начала вылизывать, иногда проникая язычком в уретру.

Через пару минут Томин кулачок покинул мою попу, а головка Ильшата — мой рот, и Тома, хищно урча, набросилась на Ильшата, опрокинув его на спину и насадившись уже хлюпающей от похоти вагиной на его елдак до самых яиц.

Я осталась лежать с развороченной дырочкой и пустым ртом в одиночестве и уже подумала, что я больше никому не нужна, как вдруг услышала, что меня зовут.

 — Юленька-а-а! — повторил Наиль ласково.

Я повернула голову и увидела, что он манит меня пальцем. При этом они с братом лежала на спинах в такой же позе, как вчера — задрав и разведя в стороны ноги и касаясь друг друга ягодицами и мошонками.

 — Папочки соскучились, шлюшка! — нежно произнёс Равиль, когда я подошла ближе, — Папочкам хочется, чтобы шлюшка уселась на их пиписьки... сразу на две!

На мгновения оторопев сначала, я решила, что после Томиного кулака больно мне быть не должно, и, поплевав на пальцы, стала смазывать свои «ворота любви».

Присев сверху, я соединила пальцами руки стволы и головки обоих членов, и изо всех сил выворачивая колечко ануса наружу, стала медленно опускаться, тем самым погружая упругие горячие дубинки себе «под хвост».

Насев полностью, я шумно вздохнула и остановилась, привыкая к новым размерам.

Наиль мягко ущипнул меня за бедро и велел начинать «скачки». Я стала приподниматься и опускаться, сначала медленно, потом всё быстрее и быстрее, чувствуя, как внутри меня что-то приятно заныло, предвещая мощный оргазм. Мой маленький членик мотался вверх и вниз, периодически шлёпая меня по гладко выбритому лобку. Равиль, глядя на это, улыбнулся и, дотянувшись до рюмки с джином, которая стояла рядом, на коврике, поднёс её ко рту и выпил залпом.

Я принялась кончать и мои стоны наполняли всё помещение. Оргазмы сотрясали моё маленькое тельце один за другим и сперма из болтающегося членика попадала мне на живот, на яички, а также на ноги моих мужчин.

Первым после меня начал кончать Равиль. Он залил мои кишки спермой, отчего моя попа получила дополнительную смазку и я стала скакать дальше уже с какими-то чавкающими звуками. Не выдержав этих чарующих звуков (а может, трения головкой о влажную залупу брата), стал кончать и Наиль.

Терпеливо подождав, пока брат кончит и успокоится, Равиль взял пустую рюмку, в которой раньше был джин и протянул её мне.

 — На! — сказал он, — Всё, что у тебя в дупле, ты должна собрать сюда!

Я поднесла рюмку к своей растянутой попе и стала аккуратно вставать с членов, на всякий случай сжимая их вместе.

 — Хлюп! — послышался звук вытаскиваемых х*ёв и семя ручейком потекло в предусмотрительно подставленную мной рюмочку. Получилось почти до краёв. Я вопросительно посмотрела на мужчин, но они велели отставить рюмку в сторону и ждать дальнейших указаний.

Тем временем Ильшат с Томой начали кончать, издавая громкие стоны.

Я посмотрела на них и увидела, что они трахались в самой обычной миссионерской позе. Даже удивительно — такие извращенцы, и вдруг так тривиально сношаются... будто какие-то крестьяне в Костромской губернии два века назад.

Тома крепко обвила ногами поясницу Ильшата и, мелко дрожа, ждала, пока он разрядится полностью.

 — Пусть Юлька нас подмоет! — хриплым голосом сказал Ильшат, кончив, но не вынимая члена из Томы. Я посмотрела на Равиля, и тот кивнул головой, мол, разрешаю.

Когда я подошла, Ильшат велел мне лечь на спину и, вынув член из своей подруги, поднёс его к моим губам. Я начисто вылизала головку, после чего Ильшат ткнул меня лицом прямо в вагину Томы...

Жадно припав губами к Томиным лепесткам, я засовывала язычок как можно глубже, желая побыстрее отделаться от этого поручения. Но Тома начала кайфовать и не хотела меня отпускать.

 — Девчонки, идите выпьем! — позвал нас Ильшат, и Тома, не без сожаления отстранила мою голову от своей киски и пошла к месту, где собрались мужчины.

Нашу компанию ждали пять рюмок — три с джином, одна (для Наиля) с соком и одна, наполненная спермой из моей попки, — для меня.

Впятером мы чокнулись и выпили.

 — Вкусно? — серьёзно спросила меня Тома.

 — Ага! — тихо сказала я. Это была правда — мне нравился вкус спермы, а осознание того, что эта сперма побывала ещё и в моей попочке, значительно усиливало возбуждение.

Тома пошла с гостевую комнату, где был накрыт тот самый стол, и принесла оттуда две литровые пластиковые бутылки — одну пустую, вторую — ещё не открытую, с пивом.

Поставив бутылку с пивом на пол, мне приказали оседлать её горлышко. Я попыталась сесть на бутылку, но она была чудовищно широка — около 9 см в диаметре, и я «застряла» где-то ближе к концу горлышка...

Тома, посмотрев на меня, удовлетворённо кивнула, и достала из-под скамьи воронку. Вставив воронку в пустую пластиковую бутылку, она присела над ней и начала мочиться. Мочи было не так много — ведь недавно Тома обоссала мне голову, но после этого мужчины по очереди последовали её примеру. В результате бутылка была наполнена до краёв — Ильшату даже чуть-чуть не хватило места, и немного мочи пролилось через край. Тома аккуратно закрыла бутылку пробкой-закруткой.

Ильшат принёс из соседнего помещения анальную смазку, и Тома, велев мне привстать, обильно смазала как бутылку с пивом, так и мою норку. После этого я снова насела на бутылку всей массой тела и она с огромным трудом стала пролезать внутрь. Вогнав её в себя наполовину (дальше не получалось), я встала с неё и добавила смазки. После этого я ещё несколько раз повторила присаживания и привставания. Тома, похотливо глядя на меня, велела мне ещё добавить смазки и трахнуть себя этой бутылкой пятьсот раз! Мне от этих слов слегка поплохело, но, как говорится, глаза боятся, а руки делают...

Первые двадцать приседаний считала вслух Тома, но потом ей это надоело и она велела продолжать счёт мне самой, да так, чтобы слышно было на всю моечную.

Девушка наблюдала за мной, и когда амплитуда приседаний была, по её мнению, недостаточно велика, она «за мою недобросовенность» возвращала меня на десяток раз назад и приказывала снова считать оттуда...

Таким образом, я потратила, пожалуй, не менее десяти минут, пока «добралась» до пятисот раз.

Когда задание моих мучителей было мной выполнено, мне разрешили встать с бутылки и сразу сильные руки Ильшата схватили меня и поставили на пол на четвереньки.

 — Смотрите, у неё очко наружу ... вывернулось! — сказал Равиль, офигев.

 — Да, кишка вон сантиметров на пять вылезла! — сказала Тома, открывая бутылку, на которой я только что прыгала.

Поскольку пиво в моей попе успело нагреться, то при открывании бутылки оно пенным фонтаном брызнуло из-под пробки, немного окатив меня.

В незакрывающуюся попу мою, в которую теперь свободно задувал ветер, тонкой струйкой начало вливаться пиво.

 — Да не так! — раздражённо сказал Ильшат, вырвав бутылки у Томы из рук.

Он запихал бутыль мне в очко сразу на треть длины и что есть силы надавил на неё, буквально скомкав в своих ладонях. Пиво устремилось мне в кишки таким бешеным потоком, что я заорала от боли и была готова, как только скомканную бутылку уберут, выпустить пивной фонтан обратно.

Однако Ильшат оказался хитрее меня — убрав скомканную бутылку, он во мгновение ока заткнул мою дырочку другой бутылкой, в которую помочились все четверо моих мучителей.

Мой живот начало распирать так сильно (а как вы думали, пиво же газированное), что я сначала что-то пропищала, потом начала жалобно скулить, и в конце концов разревелась, как маленькая девочка.

Но Ильшат ещё с минуту крепко прижимал ко мне бутылку, а потом сказал Томе «Пора!». Тома придвинула ко мне банный тазик и меня пересадили на корточки прямо над ним. Ильшат наконец убрал бутылку, и пиво Ниагарским водопадом схлынуло в таз.

 — Молодчина, Юлька! — сказала Тома, — Отменная ты сучка всё же... здорово сегодня сраку себе раздраконила! Сейчас мы за это выпьем... точнее, ТЫ выпьешь!

После этих слов Тома приняла у Ильшата бутылку с мочой и стала её открывать. Наиль подал ей высокий бокал, который девушка наполнила до краёв.

 — Пей! — протянула она мне бокал с мочой.

Я, скривясь, сделала мелкий глоточек и вопросительно посмотрела на неё.

 — Нет, шлюшка! Не так! — менторским голосом сказала Тома, — Пей до дна... за мамочку Тому, а то она обидится и сделает тебе очень-очень больно!

Эти слова подействовали и я, зажмурившись, стала пить большими глотками.

Когда бокал оказался пуст, я хотела отдать его Томе, но вместо этого она снова наполнила его до краёв.

 — А этот бокал — за папочку Ильшата! — спокойно изрекла она.

... Третий бокал был «за дядюшку Равиля», и после него меня стало не на шутку мутить — я каждой клеточкой организма ощущала, как внутри меня плещется целый океан мерзкой жёлтой солёной влаги. Тем не менее, в пластиковой бутылке оставалось ещё немножко содержимого, которое снова было перелито в мой бокал и заняло там лишь половину места.

Затаив дыхание, я залпом выпила последнюю порцию мочи «за дядюшку Наиля» и отдала бокал обратно...

Я было уже обрадовалась, что всё позади, но радоваться было рано — какое-то неловкое моё движение вызвало спазм желудка и моча устремилась по пищеводу вверх.

Судя по всему, я так дёрнулась в рвотном позыве, что Тома всё поняла и мгновенно подставила мне тазик, который уже был частично занят отходами пивной клизмы.

Выблевав всё, я ещё несколько секунд, боясь нового позыва, наблюдала за зловонным содержимым тазика, где плавали несколько десятков жгутов свернувшейся спермы и маленькие частички кала.

 — Мда-а-а-а, — задумчиво сказала Тома, — заездили тебя уже сегодня! В жопу е*ать тебя не резон — там нога со свистом теперь проскочит, а в рот — западло... облюёшь ещё, чего доброго! Но, боюсь, парни всё же не удержатся и снова пустят по кругу такую красавицу... а я этого не хочу! Я сама хочу с ними поразвлечься! Поэтому я сделаю тебя непривлекательной... Ну-ка, живо расплетай косички!

Когда я расплела косы, Тома приказала мне тщательно прополоскать голову в том самом тазу с мерзким содержимым. Когда её повеление было исполнено, остатки помоев были вылиты на меня сверху, осквернив моё юное тело полностью.

Заметив, что на мне до сих пор надет ошейник, мучительница пристегнула к нему поводок, и, заставив меня встать на четвереньки, отвела меня к стене, где привязала поводком к низко пролегающей водопроводной трубе.

После этого про меня на некоторое время забыли, и мужчины стали по очереди трахаться с Томой.

Сначала Наиль и Равиль жарили её влагалище двумя членами одновременно, пока оба не кончили. Далее, после небольшой передышки, Наиль драл её в анус, а Ильшат — в п*зду. В самом конце, после ещё одного отдыха, в жопу к Томе вошёл Равиль, а Ильшат — снова в киску (судя по всему, Тома очень боялась впускать его дубину себе в зад).

После каждого траха Тома старательно собирала сперму из своих дырочек в бокал, из которого я пила мочу. В результате спермы накопилось около четверти бокала. Когда вконец затраханная Тома немного передохнула, она встала и пошла за блюдцем. Перелив сперму в него, она поставила его под моим лицом и приказала съесть всё это так, как едят собаки, то есть без помощи рук.

... Я лакала сперму из блюдца и мечтала только обо дном — чтобы этот проклятый день наконец уже закончился. И мольбы мои, наконец, были услышаны — вернувшись из душа, мои мучители убедились, что блюдце начисто вылизано, отвязали меня и отпустили отмыться...

... Я уже даже не помню, как я смывала с тела и с волос адскую смесь мочи, пива, спермы и кала, как отдраивала корку спермы с лица, но зато хорошо помню, что когда я вернулась из душа, Наиль и Равиль велели мне одеваться (к этому времени все четверо были уже одеты и успели выпить и закусить).

Одеваясь, я решила выбросить чулки, которые нечаянно порвались, когда я их снимала, и красные бантики, которые были на моих косичках (не хотелось, чтобы они остались у меня и напоминали об этом кошмарном дне).

... Сев в машину впятером, мы неторопливо выехали из небольшого внутреннего дворика, в котором как раз и находился вход в сауну.

Первым сошёл Равиль — обнявшись с Ильшатом и Наилем на прощание, поцеловав взасос Тому и ущипнув меня за попку, он выскочил из машины и побежал ко входу в метро, очевидно, опаздывая куда-то по делам. Ещё через полчаса во дворе большого дома на Краснопрудной вышли Ильшат с Томой (девушка на прощанье сказала, что ей понравилась сегодняшняя развлекуха со мной и протянула бумажку с номером своего мобильника).

Наконец, мы остались в машине вдвоём с Наилем.

 — Может, заедем в ресторан и ты пообедаешь? — осторожно спросил Наиль, въехав на Третье Транспортное.

 — Наиль, ты издеваешься, что ли? — не на шутку обиделась я, — Вот как ты думаешь, если человека поить мочой и кормить говном со спермой, он захочет потом в ресторан?

 — Ну, извини... — виновато ответил мужчина.

 — Я хочу поехать к тебе, принять ванну и проспать до завтрашнего утра, — сказала я, немного помолчав.

 — Как скажешь, дорогая! — кротко ответил Наиль.

Я задумалась... Он называет меня «дорогая», дарит цветы, целует взасос... а как же он меня офигенно трахает! Эх, блин... жалко, что такой шикарный мужик уже женат!

Ну да ладно... в конце концов, хрен с ней, женой — любовниками нам никто быть не запретит!

Я посмотрела на его гладко выбритые щёки, волевой подбородок, сильные руки и мечтательно улыбнулась.

 — Что, Юляш? — спросил он, заметив мою улыбку и чуть повернув ко мне голову.

 — Ничего, дорогой! — нежно сказала я, — Не отвлекайся от дороги, прелесть моя!..

Когда мы приехали к Наилю, он приготовил мне ванну с дорогой французкой пеной и перестелил постель, поэтому я, приняв водные процедуры, вытащила пробку, заменив её тампоном и легла спать.

Проснулась я от нежного поцелуя в губы. Открыв глаза, я увидела озабоченное лицо Наиля, внимательно смотрящего на меня. В комнате горел ночник, и я лежала одна на огромной кровати с шёлковым бельём.

 — Кисуль, — обратился Наиль ко мне, ... — я заказал ужин из ресторана... его только что привезли. Вставай, покушай!

Я немного помолчала, соображая, голодна я или нет.

 — Угу, — сонным голосом ответила я.

Умывшись прохладной водой, я в ночнушке и шлёпках вошла на кухню. Стол был уставлен всякими вкусняшками — салатиками, горячим, десертами.

 — Спасибки! — чмокнула я Наиля в щёку, и он, усадив меня на колени, стал кормить с ложечки, словно свою дочь (хотя он старше меня всего на восемь лет).

Было чертовски приятно, и я обняла его за шею одной рукой.

 — Юленька не забыла, что ей завтра на собеседование? — спросил Наиль, протягивая мне кусочек тирамису на ложечке.

Я в ответ помотала головой... Да, я это помнила.

 — Ну тогда Юленька покушает и ляжет спатки... Хорошо? — тихонечко спросил он.

Я вместо ответа крепко обхватила руками его шею.

 — Спасибо тебе, Наильчик! — прошептала я, — Спасибо за всё! Только, пожалуйста, не приставай ко мне ночью... прошу тебя!

... Утром я проснулась ещё до темноты, и, решив не завтракать, приняла душ и стала наводить марафет. Когда с этим было закончено, я взяла сумочку и вышла во двор, где Наиль уже ждал меня в машине.

Минут через десять мы были уже на месте, и я, выйдя из машины, подошла к какому-то служебному входу и нажала на кнопку звонка. На вопрос охранника я ответила, что иду к менеджеру по персоналу, и меня впустили.

Войдя в помещение, я увидела ожидающую меня молодую красивую женщину в дорогих стильных очках, лет 25—27, одетую в строгий деловой костюм.

 — Здравствуйте! — поприветствовала она меня, — Вы Юля? — спросила она, и услышав мой утвердительный ответ, пригласила следовать за ней.

В кабинете я сняла куртку и шапку, повесив их в шкаф.

 — Меня зовут Катя, я работаю менеджером по персоналу, — представилась она мне, — мне по поводу Вас звонил Наиль. Будьте добры Ваш паспорт, студенческий билет и водительское удостоверение.

Я в недоумении посмотрела на Катю.

 — Не стесняйтесь, Юленька! — мягко сказала Катя, улыбнувшись, — Я ведь уже знаю, что Вы необычная девушка!

Когда Катя ознакомилась с моими документами и ввела какие-то данные из них в компьютер, она помогла мне написать заявление о приёме на работу и предложила раздеться.

 — Это обязательно? — задала я глупый вопрос.

 — Конечно! — удивлённо ответила Катя, — Я должна осмотреть Ваше тело. Не стесняйтесь, я закрою дверь! — и она нажала на брелоке какую-то кнопку, после чего замок двери кабинета щёлкнул.

Я сняла блузку, сапожки и юбочку и в нерешительности остановилась.

 — Полностью, Юля! — серьёзно и строго сказала Катя.

Сняв колготки, лифчик и трусики, я осталась совершенно голой.

Катя нажала какую-то кнопку под столом, и в центре комнаты на потолке зажёгся большой и очень яркий светильник.

Мне было предложено встать под этим светильником. Когда я выполнила просьбу, Катя подошла ко мне и стала меня внимательно осматривать, иногда трогая мою идеально гладкую кожу на руках, лице, шее, ногах, животе и груди. После она прощупала мою мошонку и наконец взяла двумя пальцами мой сжавшийся от испуга членик. Отодвинув кожицу на головке, она посветила на неё маленьким светодиодным фонариком, после чего вернула кожицу на место.

Потом я повернулась к Кате спиной и она, немного удивившись, еле заметно ощупала мои шрамы (после вчерашней порки в парилке и последующего соляного компресса) на спине, попке и ногах.

 — Наклонитесь вперёд и раздвиньте ягодицы! — велела мне Катя и я послушно выполнила то, что мне было велено.

 — Ого-го-о-о-о! — удивлённо протянула женщина, подсвечивая мою развороченную попу тем же фонариком (края после вчерашнего были рваными, а из дырочки торчал кончик гигиенического тампона).

 — Проходите к столу и одевайтесь! — разрешила наконец Катя.

Когда я оделась, Катя разблокировала замок двери и велела пройти мне в соседний кабинет, где меня ждал ещё один сотрудник.

В соседнем кабинете я увидела лохматого небритого худого парня в очках, небрежно одетого в драные джинсы и свитер, с глазами маньяка вперившегося в монитор и со страшной скоростью печатающего что-то на клаве.

 — Ай-тишник, — подумала я, — вон, даже мыши у него нет, все с клавы вводит.

 — Проходи! — сказал мне парень, и я, взяв стул, подсела к нему.

Парень представился Ильёй и спросил, на «ты» ли я с компьютером.

Я ответила, что более-менее разбираюсь в некоторых вещах, после чего он задал мне пару вопросов по Ворду, Экселю и Ацессу, на которые я моментально ответила, даже немного улыбнувшись его наивности. Тогда Илья сформулировал какую-то задачу, касающуюся баз данных и велел мне над ней подумать. Однако думать было не нужно — через несколько секунд я уже дала ответ.

Тут Илья впервые оторвался от монитора и внимательно посмотрел на меня.

 — Ну, хорошо! — сказал он, подумав, и, закрыв какие-то окна и открыв новые, набрал небольшую программку в Паскале и велел мне объяснить, почему она не работает.

Я с минуту смотрела на текст программы, после чего изрекла: «Ошибка в цикле! И вот тут синтаксис нарушен!... А вообще, на фига её писать так длинно? Можно короче!». Попросив разрешения, я села за компьютер и, немного подредактировав программу, запустил/pа её.

 — Респект умной девушке! — серьёзно сказал Илья, — Ты где учишься?

Я назвала свой ВУЗ и факультет.

Илья одобрительно закивал головой и сказал мне, что сам он учится в Бауманке на четвётром курсе и тут подрабатывает в свободное время.

 — Ну ладно... — спохватившись, сказал компьютерщик, — тебе ведь ещё нужно к коммерческому... Выйдешь из двери и направо до конца коридора, коричневая дверь. Счастливо! — и, не обращая больше на меня внимания, Илья снова заполз в комп.

Постучав в коричневую дверь, я ничего не услышала в ответ.

Приоткрыв её немного и заглянув вовнутрь, я увидела стройную женщину-блондинку лет тридцати, одетую дорого, но неброско и строго, сидящую за столом с лежащими на нем папками, и пристально смотрящую в ноутбук.

 — Mourning! — сказала женщина, заметив меня, и сделала приглашающий жест войти.

Преодолев секундное замешательство, я вошла и тоже по-английски ответила на приветствие. Женщина принялась расспрашивать меня на английском языке на тему моей биографии, увлечений, друзей, досуга. Словарный запас у меня был неплохой, поэтому я весьма бойко отвечала, впрочем немного стесняясь того, что английское «th» выходит у меня недостаточно шепелявым.

Внезапно женщина задала мне вопрос по-немецки. Жутко смутившись, я на крайне ломанном подобии языка великого Гёте ответила, что моих речевых навыков недостаточно, чтобы продолжать беседу, и попросила продолжать разговор на английском (действительно, немецким я увлеклась пару лет назад, но дошла лишь до того уровня знаний, на котором можно читать глуповатые блоги в молодёжных соцсетях Германии и Австрии да ещё, может, переводить тексты группы Rammstein).

Женщина удовлетворённо улыбнулась, на английском языке меня поблагодарила за то, что я выбрала для работы их фирму и предложила проследовать снова в кабинет менеджера по персоналу.

Катя сидела за столом и сосредоточенно смотрела в смартфон, когда я вошла.

 — А, Юля! — улыбнулась она мне, — Ну что ж, могу сказать, что Вы произвели хорошее первое впечатление на сотрудников нашей компании! Теперь последнее слово за Глебом Антоновичем, нашим генеральным директором. Он будет ждать Вас завтра, ровно в девять утра в своём кабинете. Охрана будет предупреждена и Вам расскажут, куда пройти. А сейчас... можете ... одеваться и... до завтра!

 — Спасибо Вам, Катя! — поблагодарила я, облегчённо вздохнув, — До завтра!

 — Передавайте привет Наилю! — сказала Катя, и я, улыбнувшись, кивнула головой.

Выйдя во двор, я увидела Наиля, который стоял рядом со своим джипом и, похаживая из стороны в сторону, разговаривал с кем-то по мобильнику.

Заметив, что я выхожу, он попрощался со своим собеседником и учтиво открыл мне переднюю дверь своего «бумера»...

 — Ну как? — спросил Наиль, выезжая на улицу со двора.

 — Вроде нормально... — неуверенно сказала я, — побеседовала с Катей... кстати, привет тебе от неё... а ещё с комдиректоршей и с ай-тишником... комдир строгая такая — сразу со мной по английски начала говорить и даже по немецки пыталась... я еле отболталась от неё... с айтишником зато мило потрещали... забавный такой мальчик, примерно моего возраста... студент Бауманки...

 — Ну так тебя берут или нет? — нетерпеливо перебил меня Наиль.

 — Фиг его знает, — вздохнула я, — завтра с генеральным пойду беседовать, он и решит!

 — Ясно! — сказал Наиль, — ну чё, может поехали позавтракаем?

 — Давай! — весело согласилась я, — Только у тебя дома! Ща вот заедем в магаз и купим курицу гриль, кило греческого салата и ба-а-альшущий пакет пломбира! Да?

Наиль весело расхохотался.

 — Ладно, обжорка моя маленькая! — добродушно изрёк он, включая поворотник и поворачивая к гипермаркету.

... На следующее утро я с замиранием сердца позвонила во входную дверь нашего офиса, после чего, представившись охраннику, вошла и проследовала прямо в кабинет генерального.

 — Можно, Глеб Антонович?

 — Да, Юля, проходи пожалуйста!

Генеральный оказался высоким накачанным мужчиной лет 35 с наголо бритой головой и рыжеватой ухоженной бородкой-эспаньолкой. У него были приятные черты лица и добрые голубые глаза. Он совсем не походил на того толстяка из ночного кошмара.

 — Я ознакомился с отзывами наших сотрудников, — задумчиво начал директор, — и на данный момент мне известно, что ты — интеллектуальная воспитанная девушка, свободно владеющая компьютером, имеющая способности к иностранным языкам, ответственная и креативная. А ещё... то, что у тебя есть небольшой секрет... состоящий в том, что ты не совсем являешься девушкой...

 — И тем не менее, — продолжал он, — это твой выбор, и лично я этот выбор принимаю абсолютно спокойно. Главное, чтобы работником ты оказалось добросовестным, а уж какой у тебя биологический пол — дело десятое! — и он весело подмигнул мне. — Работа твоя будет в основном бумажной либо связанной с простейшими офисными компьютерными программами. Работа несложная, но и зарплата, конечно, скромная... более чем! На такую зарплату можно, конечно, прожить и даже отложить самую малость... например, на то, чтобы раз в год съездить со своим парнем на недельку в Египет, но... особо не разбежишься! Правда, есть и большой плюс! Даже два: первый — мы предоставляем бесплатное служебное жильё — комнату в двухкомнатной квартире буквально в соседнем отсюда доме,

а второй, если ты согласна — выполнение особых поручений, которые оплачиваются тоже особо и очень-очень недурно! — босс хитро прищурился, — Но об этом я тебе расскажу чуть позже, через пару деньков.

Шеф нажал какую-то кнопку на пульте стола.

 — Полина! — сказал он в микрофон, — Зайди ко мне!

Дверь кабинета открылась, и вошла хрупкая девушка-брюнетка, весьма миловидная.

Я сразу вспомнила, что видела её за столом возле входа в кабинет директора.

 — Полина, эта Юля! — обратился к ней шеф, указав на меня, — Юля, это Полина, наш секретарь! — эти слова были сказаны уже мне.

После наш генерал сказал Полине, что я его новая напарница и попросил её ввести меня в курс дела.

... Уже к обеду я полностью освоилась со своими должностными обязанностями благодаря нескольким дельным советам Полины. Работа и впрямь оказалась элементарной и рутинной, и мне сделалось даже немного грустно от этого.

 — В столовую пойдёшь или в кафешку? — спросила меня Полина в начале обеденного перерыва.

Я замешкалась с ответом, и Полина предложила мне остановить свой выбор на столовой.

Придирчиво ознакомившись с ассортиментом, я купила кофе и кусочек пиццы (Наиль с утра дал мне пятихатку-на-похавать), и мы сели за столик.

 — А ты в курсе, что мы в одной квартире с тобой живём... только в разных комнатах? — спросила меня моя новая подружка.

 — Нет! — ответила я удивлённо.

 — Ну, теперь в курсе! — рассмеялась Полина, — Главное, чтобы ты меня не боялась... я к тебе приставать не буду, хоть и знаю, что на самом деле ты — парень!

Я поперхнулась кофе и закашлялась.

Полина постучала меня по спине ладонью.

 — А ещё кто-нибудь это знает, кроме тебя, шефа и Кати? — испугалась я.

 — Да вся фирма знает! — спокойно сказала Полина, — Но ты не дрейфь так, люди все тут адекватные, современные и умеют уважать чужой выбор.

После этих слов я немного успокоилась и снова принялась за пиццу. Мы разговорились и вкратце рассказали друг другу о себе. Из рассказа Полины я узнала, что ей 19 лет, что полтора года назад она, закончив на одни пятёрки какую-то элитную школу в Гродно, приехала «покорять» Москву, мечтая стать студенткой МГУ (хотя у себя в Белоруссии ей были уже открыты двери почти во все ВУЗы).

В результате она не прошла по конкурсу в МГУ, потом опоздала с подачей документов на иняз педунивера, и... осталась у «разбитого корыта». Потом устроилась раздавать рекламки у метро и снимала напополам с другой девчонкой комнатушку за МКАДом, потом удалось устроиться продавцом в салон связи и переехать уже в отдельную съёмную комнату на окраине... А потом... закончила курсы секретарей и устроилась в эту компанию. Про поступление в ВУЗ, правда, пришлось на время забыть, но грядущим летом Полина всё же имела планы пойти учиться заочно на какую-нибудь гуманитарную специальность.

... После обеда рабочее время пролетело быстро, и ровно в шесть вечера пришла Катя и вручила мне ключи от домофона, квартиры и комнаты, а также электронный ключ для прохода в офис...

Полина проводила меня к нам домой и указала мою комнату.

 — Будет желание вечером попить чайку — стучись! — сказала мне подружка, уходя к себе, и я кивнула головой.

Комната была большой и уютной — двуспальная кровать, комод, шкаф для одежды, письменный стол, зеркало и небольшой телек.

Я взяла мобильник и набрала номер Наиля.

 — Взяли? — вместо приветствия спросил он, и я сказала, что даже первый день уже отработала.

Наиль поздравил меня и, спросив мой новый адрес, пообещал заехать за мной.

... Мы мчались по Кутузовскому в сторону области, чтобы поужинать, по словам Наиля, в «одном чумовом местечке».

Когда нам принесли заказ, Наиль спросил меня, какие планы на вечер, и когда я ответила, что никаких, он предложил поехать к нему — мол, часикам к десяти Равиль подъедет и «мы смогли бы отдохнуть втроём».

Но при упоминании о его ненасытном братце меня содрогнуло от страха и я ответила вежливым отказом, честно признавшись, что ближайшие несколько дней хотела бы дать своей попке отдохнуть, а минетом Равиль явно не ограничится.

Наиль понимающе кивнул, и я попросила помочь мне с переездом на новое гнёздышко.

... Мы управились за два рейса: один раз с Дорогомиловки, другой — из квартиры Наиля. Вручив своему благодетелю ключи от квартиры его друга, я ещё раз поблагодарила его и предложила остаться у себя на чашечку кофе, но Наиль засобирался ... восвояси, чтобы успеть к приезду Равиля.

 — Не пропадай, Юляш! — как-то грустно сказал мне парень на прощанье.

 — Я-то не пропаду, — ответила я, — но только у кое-кого скоро жена возвращается!

 — А мы всё равно с тобой найдём место и время, котён! — весело подмигнул мне Наиль, и поцеловав меня взасос, открыл дверь и направился к лифту.

... Немного поскучав, я сбегала в круглосуточную кондитерскую за пирожными, вернулась и постучала в комнату к Полине.

 — Открыто, Юль! — услышала я в ответ, — Заходь, не стесняйся!

Войдя, я увидела, что комната Полины несколько меньше моей, но как-то поуютнее — Полина, судя по всему, неплохо умела рисовать и на стенах висели какие-то из её рисунков в аккуратных рамочках. На полу её комнаты лежал пушистый ковёр, а в углу виднелся старомодный, но стильный туалетный столик. Полина сидела на большой двуспальной кровати в лиловом шёлковом халатике, поджав по-турецки босые ноги. Она смотрела какой-то ролик В Контакте и заразительно смеялась.

Нажав на паузу, она посмотрела на меня и приветливо улыбнулась.

 — Пошли чаёвничать! — предложила я, показав коробку с пирожными.

 — Оу! — загорелись глаза моей подружки, — Какие вкусняшки у Юляшки! Пошли!... Кстати, мне тоже тебя есть чем угостить — у меня литровая заначка классного литовского пива и большая пачка кальмариков. Может, с этого начнём?

 — О, не... спасибо! — ответила я сдержанно, с омерзением вспомнив о своей вчерашней клизме из пива, — Давай сегодня лучше пироженок треснем! В кухню?

 — Да не... давай у меня!

... Мы сидели за накрытым скатёркой письменным столом в Полининой комнате и, беззаботно болтая о всякой всячине, уплетали свежайшие эклеры, корзиночки и рулетики, запивая крепким чёрным чаем.

 — Слушай, Полин! — вспомнила вдруг я, — Мне Антоныч говорил, что для секретарей тут бывают какие-то «особые поручения», а в чём конкретно их суть, так и не объяснил! Ты, часом, не знаешь, что именно он поручает?

 — Знаю... — ответила Полина после небольшой паузы, немного смутившись, — он поручает оказывать интимные услуги представителям фирм, с которыми мы работаем.

 — То есть как? — немного опешила я, забыв проглотить шоколадный крем.

 — А вот так! — буднично сказала девушка, глядя мне в глаза, — Приедет, например, к нам в Москву какой-нибудь дядя Вася из Омска... или дядя Гиви из Кутаиси... или тётя Хельга из Стокгольма... на несколько дней, чтобы подписать с нашей фирмой контракт на поставку той или иной продукции, а Глебушка их радушно встречает, кормит-поит, ну и... подкладывает кого-нибудь в постельку... чтобы гостю понравилось и он стал посговорчивей!

 — Хм... — задумалась я, — а почему тогда секретаря? Бл*дей для них снять не проще?

 — Проще! — глотнув чаю, ответила Полина, — и намного дешевле, если судить по тем гонорарам, которые получает за это секретарь! Но, Юль... поставь себя на место этого дяди Васи: одно дело драть шлёндру, пусть даже дорогую и красивую... у которой ты три тысячи двадцать восьмой по счёту, и другое — сотрудницу фирмы, наивную юную девчонку 19—20 лет, для которой секс — не способ заработать, а глубоко переживаемый процесс, полный пока ещё романтики! А если при этом мужику уже лет 40—50, то он обычно теряет голову от такого поворота событий (ещё бы, закрутить роман с девахой, которая годится ему в дочери) и становится мягким, как глина... а тут уж Глебушка тут как тут — и выгодные условия контракта нам обеспечены!

 — Поня-я-ятно! — протянула я, — Слушай, а тебе такое Глеб хоть раз предлагал?

 — Предлагал, конечно! — пожала плечами Полина, — и до сих пор предлагает при случае... правда, я обычно отказываюсь; надо отдать ему должное, что он никогда не настаивает — нет так нет!

 — А ты хоть раз соглашалась?

 — Было дело... даже два раза, — заметно погрустнев, сказала моя подружка, — но мне срочно были нужны деньги... Братишка мой восьмилетний полгода назад катался на велике у бабушки в деревне, а какой-то пьяный отмороз на «Москвиче» его сбил! Прям возле дома, прикинь? Правую ножку ему переломал так, что... — на глазах Полины выступили слёзы, — в общем, у нас в городе врачи только руками разводили, пришлось срочно везти в Минск...

 — Там сделали операцию в каком-то крутейшем медицинском НИИ, но для последующей реабилитации (чтобы нога потом полноценно развивалась и росла) понадобились какие-то лекарства из Америки, которые стоили бешеных денег, — продолжала Полина, вытерев слёзы, — и ты знаешь, в том момент я готова была продать свою почку, а не то, чтобы лечь под кого угодно! Так вот, первый мужик оказался 58-летним вдовцом с дряблым животом, плешиной, бородавками и вечно потеющими ногами... У него очень вяло стоял, и мне приходилось часами ему делать минет, чтобы у него хоть немного затвердел и он смог бы мне вставить... чтобы этот старый козёл снова почувствовал себя мужчиной-орлом! А ещё

мне приходилось называть его «котиком», «милым» и вообще, всячески изображать влюблённость. И так три дня подряд! А второй мужик был, наоборот, молодым и очень симпотным... только извращенец, сука, был редкостный! Он со мной вытворял такое, что и... вспоминать-то стыдно... С ним два дня подряд! — тяжело вздохнула Поля.

 — Ну, а... — осторожно спросила я, — денег-то хоть хватило братику на лекарства?

 — Это да! — снова улыбнулась девушка, — даже ещё осталось, чтобы веранду на даче пристроить!

 — Ух ты! — удивилась я, — А что же ты родителям сказала? Откуда, мол, деньги?

 — Соврала, что получила матпомощь на работе... в связи с семейными проблемами... а чтобы мне хоть чуть-чуть поверили, добавила, что теперь буду два года подряд возмещать эту сумму процентом из зарплаты... Вот так-то! — на её глаза снова навернулись слёзы.

 — Ну, Поленька! — подошла я к ней и, присев немного, обняла, — Ну что же теперь плакать? Ведь братик-то поправился?

 — Угу! — улыбнулась Поля, все ещё всхлипывая.

 — Это главное, коть! — уверенно сказала я, — В данном случае цель, несомненно, оправдывала средства!

Полина обняла меня в ответ и поцеловала в щёку.

 — Юлька! — сказала она мечтательно, — Как же клёво, что мы с тобой вместе поселились! Спасибо тебе!

 — За что? — удивилась я.

 — За то, что ты теперь у меня есть!... Ну, и за пироженки, конечно! — засмеялась Поля, — Ой, блин! — спохватилась вдруг она, посмотрев на настенные часы, — Время-то! Давай ты первая иди в душ и ложись-ка спать, а то на работе завтра носом клевать будешь!

Я послушно кивнула и вышла из комнаты подружки, пожелав ей на прощанье доброй ночи и чмокнув в щёку.

На следующий день мы и впрямь чуть не проспали. Вскочив, умывшись и намарафетившись, мы сломя голову подлетели к нашим рабочим местам без одной минуты девять. Отработав, мы пришли домой и, быстренько перекусив, отправились гулять по набережной Москвы-реки. Полина взяла меня за руку и мы пошли, словно две подружки, о чём-то непринуждённо болтая. Мою соседку интересовало то, как и когда я решила в первый раз переодеться в женское, почему мне нравится заниматься сексом с мужчинами и легко ли мне вести такую двойную жизнь. Я чувствовала, что Поля добрый и искренний человечек и рассказывала ей всё без утайки. При этом она, никогда раньше не общавшись с такими «необычными» девушками, многому удивлялась в моих рассказах и в такие моменты её лицо принимало растерянно-детское выражение, немало ... меня забавляя.

Наоткровенничавшись и надышавшись свежим воздухом, мы вернулись домой.

 — Слушай, Юляш, — неожиданно сказала Полина, — а пойдём в душ вместе?

 — Зачем? — растерялась я.

 — Спинку мне потрёшь! А то мне как-то неудобно самой...

Мы прошли в ванную (которая была без всяких наворотов типа джакузи — просто большая душевая кабинка, раковина, унитаз, и стиралка) и Полина легко скинула с себя всю одежду. Фигурка у неё была очень ладной — аккуратная попка, стройные ножки и небольшие титечки первого размера с тёмными сосками. Пися у Полины была выбрита, за исключением маленького аккуратно постриженного треугольничка волос сверху.

Я, посмотрев на неё, не без стеснения начала раздеваться догола...

Посмотрев на мой небольшой членик, Поля ласково улыбнулась, и, взяв меня за руку, шагнула в кабинку...

Когда я помог девушке намылиться, она стала мыть меня.

 — Ой, Юлёчек! — сказала она сочувственно, когда я повернулась к ней спиной, — Какая тварь тебя так мучила?

Поняв, что она говорит про мои шрамы, я рассказала ей о том, как я ходила в сауну.

Во время моего рассказа Полина смотрела на меня широко раскрытыми от удивления глазами.

 — Слушай, а почему тебя заводит, когда тебя унижают? — спросила она, выслушав.

 — Не знаю, Поль... Просто заводит, и всё!

 — Хм... Ты знаешь... в таком случае тебе не стОит отказываться от предложений Глеба! Ведь совмещать приятное с полезным очень редко в жизни получается... А тут — и потрахаешься в своё удовольствие, и ещё денежку хорошую получишь... Могу на что угодно поспорить — он уже завтра тебе что-нибудь предложит!

Уклончиво пожав плечами, я ничего не ответила.

После душа мы немного повалялись голышом на кровати Полины, смотря по телеку какое-то молодёжное ток-шоу, а затем пожелали друг другу спокойной ночи и я отправилась спать к себе.

Полина оказалась права — Глеб Антонович на следующее же утро вызвал меня к себе в кабинет...

 — Юля, я обещал рассказать тебе подробнее об «особых поручениях», — сказал он и сделал паузу, — кстати, твоя соседка Полина несколько раз уже выполняла что-то подобное! Она тебе рассказывала об этом?

 — Да! — тихо сказала я, нервно одёрнув юбочку.

 — Отлично! — довольно сказал генерал, — Тогда общую часть можно пропустить, и перейти сразу к сути вопроса. Итак, завтра приезжает представитель фирмы-партнёра из Астрахани. Возраст — около сорока пяти, внешность — обычная, и как раз предпочитает таких вот «девушек с секретом».

Услышав это, я приободрилась — во первых, моя попка зудела от тоски по мужским членам, во-вторых — предпочтения этого мужчины меня как нельзя устраивали (был бы он стопроцентным натуралом, ещё неизвестно, как бы он обошёлся с «пидором», переодетым в девушку).

 — Согласна ли ты встречаться с ним те два дня, которые он пробудет в Москве? — оторвал меня от мечтаний голос Глебушки.

 — Да, Глеб Антонович! — с готовностью сказала я, похотливо облизнув губки.

 — Вот и прекрасно, Юленька! — облегчённо выдохнул шеф, — завтра тебе сообщат адрес квартиры, где он остановится и скажут время, когда к нему прийти! А сейчас — иди и выполняй свои прямые обязанности!

... Следующим вечером я, одевшись как целочка-старшеклассница, шла по указанному адресу. В голове моей бушевал ураган из эмоций и обрывков мыслей... Я шла трахаться с абсолютно незнакомым мужиком, которого я никогда в жизни не видела... причём не потому, что меня кто-то заставлял это делать, а просто за деньги... Однако острой необходимости в деньгах у меня тоже пока не было — заначку из пятисот баксов, которая осталась у меня с прошлого года, я только позавчера начала потихоньку тратить... на продукты, и с моей экономностью её хватило бы мне на три месяца... Значит, шла я туда даже не из-за денег, а по зову своей бл*дской натуры... Меня немного озадачивало и даже пугало то, что в последнее время для меня перестали существовать какие бы то ни было моральные запреты...

Выйдя из лифта, я позвонила в дверь. За дверью послышались чьи-то шаги...

... Моё бесстыдное сознание шло, ускоряясь, по дороге разврата...