Дорогая принцесса Селестия. Сегодня я узнала, что дружба — не единственная радость, доступная поням. Дружба, это потрясающе, но на свете есть и другие волшебные вещи. Но обо всём по порядку.С утра ничего не предвещало дальнейших удивительных событий. День начался как обычно, я проснулась и стала приводить себя в порядок. Утро было жарким, и я сделала воду в душе холоднее. Наслаждаясь освежающими струями, я медленно намыливала копыта, бабки, гриву, холку, потом перешла на круп и хвостследила за парочкой, прячась в кустах, и настолько увлеклась, что не заметила подлетевшую сзади пони-пегаса.— Привет, Радуга.— Что это ты делаешь? — Радуга подозрительно смотрела на мой торчащий рог, который стал совсем большим и подрагивал от возбуждения.— Я... ничего.Мне вдруг стало очень стыдно и захотелось убежать. Кажется, я начинала понимать утреннее поведение Спайка. Радуга выглянула за кусты, и, разумеется, увидела нашу подругу с братом.— Так, понятно. И зачем ты за ними подглядывала?— А ты знала, что они занимаются такими вещами?— Конечно. С неба многое видно.— А как называется эта игра?— Игра? Ох, Искорка, — Радуга весело заржала и сделала сальто в воздухе — какая же ты всё-таки заучка! Тебе бы не книжки читать, а больше по сторонам смотреть. Они не играют, а любят друг друга.— Но я тоже вас люблю. И тебя, и других девчонок, и Спайка, и Принцессу Селестию...— Есть разные виды любви. Эта — Радуга кивнула за кусты — телесная.Эпплджек опять застонала.— Но её же больно. Разве, когда любишь, делаешь больно?— Боль тоже бывает разная. Эта — приятная. Пойдём отсюда, не будем им мешать.Мы стали уходить от парочки. Приятная боль? Эх, как много мне ещё надо узнать. И почему об этом в книгах не пишут? А Радуга, похоже, во всём этом неплохо разбирается. Я рассказала пегасихе о том, чему была свидетелем в доме Рарити.— А что, наша щёлка действительно такая вкусная? Они так стонали...Мой вопрос привёл к тому, что Радуга несколько минут каталась по земле, ржа во весь голос. Я даже немного обиделась.— Ох, Искорка, ты как скажешь! — Наконец, смогла вымолвить она. — Неужели ты никогда не тёрла у себя копытцем между ножек?— Нет. Я помню, мне говорили, что это плохо. Хорошие пони так не делают. Я даже не пробовала.— Когда говорили, когда ты была маленькой? Обернись. Да нет же, на круп себе посмотри. Что ты видишь?— Несколько мелких, и одну большую шестиконечную звезду. Метку.— И что она означает?— Древний магический символ, гексаграмма. В книгах ещё иногда называется могендовидом. Означает, что я — избранная.— Да не только твоя метка, что метки вообще в принципе значат?— Показывают, к чему у нас склонность.Радуга покачала головой.— Метка значит, что ты уже взрослая. Ты уже не обязана во всём слушаться старших, можешь думать своей головой.Радуга вдруг схватила меня в охапку и перенесла на облако.— Я сейчас тебе кое-что покажу. Ложись на спину. Раздвинь ноги.Радуга принялась круговыми движениями водить копытом по моей щёлке.— Ну как, хорошо или плохо?Моё тело непроизвольно выгнулось.— Хорошо — простонала я.— А язычком ещё приятней. А можно и крыльями...— О-ох! Перьями хорошо... Кажется, до меня доходит. Они стонали не потому, что лизали что-то вкусное, а потому, что лизали у них.— Самой лизать тоже интересно. Но, в принципе, да, ты начинаешь схватывать суть.— А потом Рарити засунула в Пинки рог.— Это тоже очень приятно. Хочешь засунуть в меня?— А тебе не будет больно?— Если ты сначала полижешь, то нет.Радуга откинулась, полулежа на облаке, и раздвинула ноги. Я немного полизала, потом стала работать копытцами, ведь мне хотелось ещё о многом расспросить подругу.— А почему Рарити бодала Пинки в щёлку, а Большой Маки засовывал свой рог Эпплджек в попу.— Во-первых — явно сдерживая ржание, пояснила Радуга — то, что у жеребцов между ног называется не рогом, а членом. Во-вторых, им не бодают, а любят. В-третьих, в попу, потому что в писю родственникам любиться нельзя. В твоих книгах про инбридинг писали?— Да, писали, что это опасно.— То-то и оно.— А ты с жеребцами любилась?— А как думаешь я получила место среди Чудомолний?— Не понимаю.— Ну, — Радуга хитро улыбнулась — жеребцы, то, чем мы сейчас занимаемся, желают сильнее, чем кобылы. И это можно использовать.— Как интересно. Ну, а вот Флаттершай и Энджел...— Что, он опять заставлял её совать в себя морковку?— Что? Нет. Он сказал ей опуститься на колени...— А, понятно. И сосать.— Как это?— Лучше я покажу. Ты лижи мою щёлку, заодно помолчишь немного, а то забодала вопросами. А я буду сосать твой рог.Я послушалась. Радуга взяла мой рог в рот и стала совершать головой движения вверх-вниз. Так вот что делала Флаттершай! Надо признать, это не менее приятно, чем пёрышком по щёлке. Все вопросы вылетели у меня из головы. Я просто лизала писю Радуги и сходила с ума от действий подруги с моим рогом. Не знаю, сколько это продолжалось. Мне бы хотелось, чтобы вечно. Но напряжение нарастало, я чувствовала, что приближаюсь к пику. Вдруг Радуга выпустила мой рог изо рта и закричала.— Вставь, вставь его в меня!Я с размаху ворвалась рогом в её щёлку и... Мир как будто взорвался тысячами звёзд. Нечто похожее я испытывала только один раз, когда по ошибке приняла таблетки Пинки от простуды, а они оказались не от простуды, и вообще, мне не стоило их принимать. Но даже тогда не было такой остроты ощущений. Я не чувствовала своего тела, будто слилась с Радугой, и вместе мы растворились в облаке, а то и во всём небе.Через несколько минут, немного оклемавшись, я спросила у Радуги, что это было.— Это был оргазм.— Ты тоже это почувствовала.— Конечно.— А если я при этом вижу звёзды, то ты, наверно, должна видеть радугу?Пони-пегас ничего не ответила, только опять заржала и понесла меня домой. Там я, наконец, отыскала Спайка и продиктовала ему это письмо. И судя по тому, как он на меня смотрит, мои приключения на сегодня не закончены. Но это уже, наверно, тема следующего для письма.С уважением и любовью, ваша преданная ученица Сумеречная Искорка.