Запрещенный плод всегда самый сладок. Еще с тех Древнейших времен, когда Первобытный Змей соблазнил Еву, а та в свою очередь подговорила Адама попробовать райского яблочка. С тех пор абсолютно ничего не изменилось и самым желательным в дальнейшем остается то, что не разрешено, и о чем вообще не стоило, было бы думать. В этой многовековой мудрости я наглядно убедился в прошлом году, когда поневоле и не на шутку увлекся Анной.
В то время я только что устроился работать грузчиком на небольшую мебельную фабрику в нашем райцентре. Работа была не слишком сложной, коллектив оказался не многочисленным, нередко выпадала минутка-другая свободного от труда времени. В таких условиях все мебельщики прекрасно знали друг друга, а между некоторыми из них даже сложились достаточно дружеские отношения.
Не стал исключением из этого правила и я. Не прошло и недели работы, как я незаметно подружился с Андреем. Веселым, товарищеским и приязненным мужчиной среднего роста с густой черной шевелюрой на голове. Мы были практически однолетками, поэтому для дружеских бесед тем хватало. Сначала говорили о всяких будничных разностях. Потом начали откровенно рассказывать о себе, своей прошлой жизнь и непростом настоящем. Откровенно делились планами и надеждами на будущее.
Из этих рассказов я узнал, что Андрей родом из отдаленного хутора нашего района. Вот уже более десяти лет живет в зятьях вместе женой Анной, двумя маленькими детьми, и стариками тестем и тещей. Раньше, чтобы заработать на ломоть хлеба, мужчина был вынужден батрачить заграницей на заработках. Но блуждание чужбиной ему уже сильно поднадоело, поэтому новоиспеченный приятель теперь принципиально сидит, дома подрабатывая, где и как только придется в райцентре, или окружающих селах.
О том с кем и как живется другу я вскоре смог увидеть наглядно. Доброжелательный и искренний за своей натурой Андрей не стал долго медлить, а уже через месяц нашей дружбы пригласил меня к себе в гости. У его старшей дочки через несколько дней должна была отпраздновать свои именины, поэтому друг не придумал ничего более оригинального, как на этом семейном торжестве и познакомить меня со своей семьей.
Конечно, я попробовал, было отказаться от этого приглашения. Но приятель оказался достаточно настойчивым, поэтому мне не оставалось ничего другого, как, в конце концов, согласиться. В ближайшее воскресенье я с подарком, под мышкой, для именинницы очутился в доме друга, где между других домочадцев и гостей праздничной забавы познакомился и с женой Андрея Анной.
Сознаюсь откровенно, сначала женщина не произвела на меня какого-то слишком заметного впечатления. Она была невысокой, худощавой и не по-женски корнистой. Имела мужское строение лица, простое и в то же время эффектное. Такой себе перевернутый треугольник. Острый подбородок, который переходил в сильную челюсть. Уголки губ загнутые вверх. Потом шел заостренный кончик прямого римского носу, крутые скулы, карие глаза с кошачьим разрезом и на конец темный пик кудрявых волос на высоком лбу.
В общении Анна, в отличие от своего разговорчивого мужчины, оказалась не слишком говорливой. За все торжество я не услышал от нее и десятка фраз. Женщина встречала вновь прибывших гостей приязненными улыбками, проворно подносила из кухни тарелки с вкусными блюдами, молча сидела за столом, прислушиваясь к разговорам, которые происходили между нами. А когда что-то и говорила, то делала это приятным мелодичным произношением, чем-то похожей на мурлыкание маленького котенка.
Этот мягкий тембр женского голоса почему-то крепко «засев» в моей памяти. Самовольно поселился в сознании въедливым червячком, чтобы время от времени напоминать о себе странным беспокойством и непонятным волнением. Под их влиянием я начал поневоле все чаще и чаще вспоминать об Анне. Воображение навязчиво рисовало ее образ. И каждый такое воспоминание вызывал неизвестную раньше раздражающую, щемящую боль в сердце.
Растерянный и озадаченный я долго ломал себе голову над причиной такого душевного смятения. До тех пор пока приятель опять не пригласил меня к себе к дому. В этот раз товарищу была нужна моя помощь. Андрей, как всякий добрый хозяин, имел большой участок клевера, который не успевал своевременно скосить. Поэтому друг и попросил меня приехать и помочь ему. Я, конечно, с радостью ответил своим согласием.
Полдня косовице пролетело как одно мгновение. Рассветная прохлада, звонкий посвист стального лезвия, аромат свежескошенной травы сплелись в единственную вязанку невероятных впечатлений, достойно оценить которые может лишь тот, кто родился и вырос в селе. Колючая роса на босых ногах, бодрое утреннее солнышко и приятная усталость в мышцах лишь дополняли эту неповторимую картину.
Когда большая часть работы была уже сделана, и стало достаточно жарко, Андрей забросил косу на плечо и сказал ко мне:
— На сегодня достаточно. Остальные я завтра сам докошу. А теперь возвращаемся в село, время пообедать.
Дома, у Андрея, на нас уже ожидал щедрый и вкусный обед. За стол, кроме нас двух, села и Анна. Как подобает, после тяжелой изнурительной работы, хозяин вытянул магарыч, бутылку крепкого самогона. Мы выпили по рюмке, потом еще по одной, и еще. За каждым разом я произносил витиеватые здравицы такому трудолюбивому хозяину, искусной хозяйке, и их зажиточному хозяйству.
Приятель на мои многословные пожелания отвечал благодарностями, а его жена заметно зарделась. Однако то ли под воздействием моего красноречия, или благодаря выпитому алкоголю, и женщина стала значительно более говорливой. Она начала непринужденно разговаривать с нами, весело смеяться из моих анекдотов и присказок, ба, в конце обеда, даже задала мне несколько вопросов достаточно-таки личного характера. Я радостно на них ответил, чувствуя как хмелею от неугомонного волнения и безудержного возбуждения.
Домой я вернулся с твердой уверенностью в том, что что-то таки чувствую к жене своего друга. Что это было за чувство догадаться нетрудно. Я был юным, темпераментным и горячим парнем, она — молодой и все-таки достаточно миловидной женщиной. Отсюда и ураган пламенных эмоций, вихрь неконтролируемых желаний, буря неоднозначных мечтаний и страстных фантазий которые вспыхнули в моей душе таким обжигающим жаром, что я надолго потерял покой.
Долгими бессонными ночами я думал об Анне. Вспоминала каждую ее улыбку, каждый жест, каждое потихоньку сказанное слово. Мучил себя образами женского личика, такого простого и в то же время невероятно желанного, ее тонких вишневых уст и пронзительно-искрометных глаз. Я истязал свое сознание запрещенными мечтами, неразрешенными фантазиями, недостойными помыслами. Во сне и наяву я желал завладеть чужой женой нисколько, невзирая на все возможные и невозможные последствия этого греховного желания.
Днем же, на работе, осторожно выведывал у Андрея все, что только можно было узнать о его суженой. Интересовался женскими вкусами, вкусами, увлечениями. Ненавязчиво выспрашивался обо всем том, что мало хоть какое-то попутное отношение к Анне. А еще искал самого малого случая, чтобы опять попасть в гости к приятелю, и хоть еще раз увидеться с его женой. Наивно надеялся, что, встретившись с ней, смогу хоть немножко угомонить собственную похоть и навести порядок в своей голове.
Ясное дело эти надежды были напрасными. Вскоре Андрей во второй раз попросил меня помочь ему по хозяйству. Я охотно согласился, съездил к другу в село, увиделся с Анной. Но никакого облегчения эта поездка мне конечно не принесла. Как и не помогли несколько следующих случайных «свиданий» с женщиной. Демона страсти, в душе, не так просто было угомонить. Он требовал своей жертвы нисколько, невзирая на слабые протесты остатков здравого смысла, мужской порядочности и обычного человеческого достоинства.
По-видимому, со временем, эта плотская похоть, в конце концов, сама бы приутихла, если бы я был абсолютно уверен в том, что никогда не дождусь взаимности ...
со стороны женщины. Однако, к сожалению такой абсолютной уверенности у меня как раз и не было. Не то, чтобы Анна давала какие-то основания считать ее неверной женой. Как раз наоборот. На все мои изысканные комплименты и едва скрытые ухаживания она всегда отвечала лишь милой улыбкой. Однако искристо-игривый блеск в глазах женщины, когда она втихаря поглядывала в мою сторону, выдавал ее с головой. Он позволял мне надеяться на успех, в случае решительной и настойчивой «атаки» на неприступную «крепость» женских добродетелей Анны. Вселял надежду на то, что запрещенный плод, возможно, все-таки попадет в мои руки.
Вскоре для такого отчаянного «штурма» выпал прекрасный случай. Андрею опять понадобилась моя помощь. В этот раз другу нужно было привезти и заскирдовать клевер, который мы вдвоем косили. Я с радостью согласился, потому что предчувствовал, что в этот день должно произойти что-то необычное. Интуиция, как всегда, меня не подвела. Хотя сначала ничто не предвещало зачем-то особенного.
Едва не полдня мы сгребали клевер в валки, потом составляли их в скирды, а на конец загрузили на прицеп. Когда сено уже было на подворье приятеля, оказалось что его еще нужно заскирдовать под высоким деревянным навесом. За эту работу взялся я, как более опытный. Андрей же, с его крепкими длинными руками, остался внизу, чтобы подавать мне сено наверх. В работе он оказался настолько проворным и прытким, что я вскоре попросил о помощи.
И неожиданная помощь вскоре появилась в виде Анны. Женщина поднялась на сеновал, чтобы вместе со мной продолжить складывать клевер. Я глянул на нее и буквально оторопел от увиденного. В короткой зеленой юбчонке и тоненькой розовой футболке она выглядела просто непревзойденно. С волосами завязанным в тугой «хвост», загоревшими босыми ногами и хозяйственными вилами в руках Анна в это мгновение показалась мне чрезвычайно соблазнительной и обольстительной.
Обалделый я долго не мог вымолвить и слова. А чтобы хоть немножко угомонить взбудораженную кровь, которая горячей лавой бурлила в моих жилах, усердно налег на работу. И сделал это с таким рвением, что вилы в моих руках не выдержали и вскоре сломались. Пришлось в скирдовании сделать небольшую паузу, Андрей внизу направился чинить мой инструмент я с его женой остался наверху, чтобы немного отдохнуть.
Когда шаги друга утихли я, наконец, осмелился глянуть на Анну. Она стояла за шаг от меня. Была разогревшейся и вспотевшей от изнурительной работы. Тугая грудь женщины тяжело вздымалась под тонкой тканью футболки, от прерывистого частого дыхания. Локон волос прилип ко лбу. Глаза были опущены вниз, как будто боялись встретиться с моим взглядом. Тонкие ресницы едва заметно дрожали, то ли от усталости, или еще по какой-то другой причине.
Не в силах больше бороться со своим возбужденным естеством я подошел к женщине впритык. Схватил за талию, крепко прижал к себе, нагло соединил свои губы с ее устами. Анна начала неумело упираться, отшатнувшись головой назад. Однако делала это, скорее всего, инстинктивно, чем осознанно. Без той фанатичной решительности, которая так присущая женщинам, которые не допускают даже случайного прикасания к чужому мужчине, не говоря уже о жарком поцелуе.
Подбодренный таким двузначным поведением женщины, я буквально засыпал ее лицо ливнем горячих поцелуев. Настойчиво искал женских уст. А, найдя их, впился с такой страстью, на которую лишь был способен. И под действием этого бесконечно-страстного поцелуя Анна как-то незаметно обмякла в моих объятиях. Женщина прекратила сопротивляться, позволив мне нежно прижать ее к себе. Мой язычок смело прорвался сквозь препятствие ее губ, проник в рот и на конец достиг языка. Наши языки соединились, сплелись, как будто две улитки.
В тоже время мои ладони начали бесстыже изучать все соблазнительные прелести женского тела. Одна рука проворно юркнула под тонкую футболку Анны и стала нежно ласкать женскую спинку и плечики. Вторая — решительно направилась вниз, быстро залезла под юбку и за какое-то мгновение жадно вцепилась в пышную женскую ягодицу.
От такой моей наглости жена друга даже опешила. Оторвавшись от моих губ, она тихо прошептала:
— Володя, что ты делаешь?
— Я хочу тебя, — честно ответил я.
— Так нельзя, — словно оправдываясь, произнесла она. — Я замужняя женщина и не хочу изменять мужу.
— А мне плевать, — коротко отрезал я.
Схватив женщину в охапку, я бросаю ее на сено и сам сваливаюсь на нее сверху. Анна начинает отчаянно сопротивляться, не осознавая того, что своими неумелыми движениями только раззадоривает меня. Одним резким движением переворачиваю ее на живот. Потом, подмяв женщину под себя, без особенных затруднений расстегиваю застежки лифчика и освобождаю Анну от этого элемента женкой одежды. Задрать юбку и стянуть до колен крохотные шелковые трусики также не составляет больших проблем.
Анна делает попытку завопить о помощи, и я, зажав ей рот ладонью, лихорадочно шепчу:
— Молчи дурочка, а то услышит муж, и тогда стыда не оберешься. Сама знаешь, что о тебе потом будут говорить в селе. В жизни не оправдаешься.
По затаившемуся дыханию догадываюсь, что она поняла меня. Жизнь в селе своеобразная штука. Тут свои правила, законы, обычаи и суеверия. Особенно они строги по отношению к молодым замужним женщинам. Несомненно, большинство односельчан обязательно решат, что Анна добровольно отдалась мне, а все рассказы об изнасиловании ее неумелая выдумка. Поэтому женщине не остается ничего другого как умолять меня о пощаде.
— Не надо, Володя... Умоляю тебя, не делай этого... Прекрати немедленно... Я не хочу... Мне больно... Отпусти, миленький...
Но все эти причитания Анны только еще больше возбуждали меня. Не обращая на них никакого внимания, я без всякого зазрения начинаю насиловать ее. Коленом раздвигаю крепко сжатые женские бедра, быстро освобождаю с штанов своего «работягу» и втыкаю его в щелочку Анны. Она вздрагивает, а я с удовольствием отмечаю, что, по всей видимости, Андрей здесь частый гость. Мой «кол» проскальзывает в ее дырочку легко и беспрепятственно.
Войдя в женщину, я властно ей приказываю:
— Раздвинь ноги пошире.
Анна неохотно выполняет мой приказ, и я в знак поощрения за послушание нежно целую ее в шейку. Женщина вздрагивает, и я, чтобы подбодрить ее тихо советую:
— Расслабься и постарайся получить удовольствие.
И она, кажется, прислушалась к моим словам. Женщина перестала сопротивляться, неподвижно замерев подо мной. Такая покорность Анны еще больше взбудоражила мою возбужденную похоть. Она подтолкнула меня сполна воспользоваться своим положением. И делаю я это с пребольшим удовольствием. Сначала всласть утешаюсь пухлыми женскими грудями. Зажав их в ладонях, с упоением забавляюсь нежностью шелковистой кожи, соблазнительной упругостью этих огромных полушарий и твердостью больших острых сосков.
Дальше моя рука медленно скользит вниз. Я с неимоверным наслаждением ласкаю упитанный женский животик. Потом опускаюсь еще ниже и неспешно ощупываю пальцами интимную щель Анны. Она на удивление большая и влажная. Толстые «гребешки» половых губ гостеприимно приоткрыты. Они трепещут и подрагиваю от прикосновения. Еще более вызывающим выглядит клитор Анны. Он настоящий богатырь который так и проситься в мои руки. И я не смею обмануть его надежды. Ухватив двумя пальцами этот бугорок, начинаю интенсивно массировать его.
Анна тихо вскрикивает. То ли от унижения, то ли от удовольствия. Но мне это безразлично. Мой «жеребец» уже застоялся в «стойлах» женского влагалища. Он готов к решительному «штурму» и я с радостью позволяю ему «порезвиться» в этих благодатных местах. Несколько медленных движений туда-сюда, потом мощный удар на всю длину, и снова несколько плавных толчков вперед-назад. А дальше в том же ритме до тех пор, пока тело женщины не начинает инстинктивно откликаться на мои действия. Сначала ели заметно, а потом все отчетливее и отчетливее Анна демонстрирует то, что ей нравиться быть изнасилованной. Анна покорна и послушна в моих объятиях. Она с готовностью выпячивает свою попку позволяя мне все глубже и глубже проникать в свое тело. Ее горячее влагалище лихорадочно пульсирует и вибрирует от всех «шалостей» моего «железного Феликса». Ее ягодицы мокрые от пота, а груди судорожно вздымаются от взбудораженных вздохов. Она вся словно вулкан готовая взорваться в любой момент.
Ясное дело, что я в меру своих возможностей стараюсь приблизить этот момент. И он вскорости настает. Изнасилованная женщина начинает возбужденно вертеться подо мной. С ее уст срываются томные вскрики. Все тело Анны дрожит, будто в лихорадке. И это придает мне вдохновение ускорить свою роботу. Словно дятел я долблю и долблю ее распаленное лоно. Мои ладони безжалостно терзают ее груди. Мои пальцы грубо щиплют ее половые губи и энергично трут набухший клитор. Мои зубы кусают ее нежную шейку, а губы шепчут различные пошлости. Я стараюсь сделать все возможное, чтобы самому постичь блаженство оргазма, и доставить удовольствие Анне.
Кончаю я бурно и долго. Загнав свой член в женское влагалище по яйца, с удовольствием испускаю в него весь запас спермы, который скопился у меня за последнее время. Заполняю этот сладострастный сосуд до краев своей горячей жидкостью. Анна визжит подо мной словно резаный поросенок. Наверное, женщина привыкла именно так выражать свое сексуальное восхищение. А возможно ей немножко больно, ведь мой «аппарат» разошелся не на шутку. Тем не менее, не прошло и несколько секунд, как к моему оргазму добавился оргазм Анны. Женщина сжимается словно пружина, а потом испускает такой вопль, что у меня аж в ушах закладывает.
Она станет и бьется в моих объятиях до тех пор, пока не возвращается Андрей с отремонтированными вилами. Услышав голос своего мужа, Анна вырывается из под меня, мгновенно подтягивает трусики и кидается опять складывать сено. В полумраке, вечера, ее лицо горит от жгучего стыда. Мне же не остается ничего другого как последовать ее примеру. Чувствовал в то мгновение я себя прескверно, как будто малый мальчик, который навредил в чужом саду, и которого едва не застукал суровый сосед с розгами в руках.
После этого пикантного случая мы с Анной больше никогда не виделись. За несколько дней на работе со мной произошел досадный случай. Загружая диван, я споткнулся и упал. Результат такой моей неловкости был печаль. Как будто в наказание за осуществленный грех, я сломал себе ногу и более чем на месяц оказался прикованным к кровати. Когда более-менее выздоровел, стало известно, что фирма, на которой работал, обанкротилась. Чтобы дальнейшее зарабатывать себе на ломоть хлеба пришлось отправляться на заработки заграница. Там, на чужбине, мне удалось несколько прийти в себя и более-менее угомонить свою разнузданную страсть.
Однако об Анне я все же не забыл. Время от времени вспоминаю ее и нашу грешную любовь на сеновале. Надеюсь, женщина не обижается на меня за то, что я так недостойно поступил с ней. Надеюсь когда-то она хоть попробует понять и те причины, которые побуждали меня изнасиловать ее, и обстоятельства через которые я был вынужден прервать пикантные отношения, которые к счастью не вышли за рамки одной интимной вольности.
Запрещенный плод всегда самый сладок. Да еще из тех, Древнейших Времен, за его обольстительный вкус непременно приходится чем-то расплачиваться. И главное своевременно остановиться, чтобы эта расплата не была слишком большой и дорогой для нас. Остановиться, чтобы потом не было стыдно за себя и свои поступки перед всеми теми, кто для нас важен. Даже тогда когда тебя соблазняет такой возбуждающе-страстный случай, который был у меня с Анной.