век на исходе... достаю — и снова
смотрю на фотографии друзей...
вот Толик (улыбается)...
вот — Вова...
а вот — мы в Кабардинке, и Андрей
на фоне моря — смотрит безмятежно
(в Афгане он погибнет через год,
и будет осень, и товарищ Брежнев
смотреть с плаката будет на народ,
и я навстречу этому плакату
буду идти по гулкой мостовой,
и будут слёзы с подбородка капать
на белый шарф с полоской голубой)...
вот Вася (после армии на даче)...
вот Юра (кукиш в объектив скрутил
и что-то говорит мне... не иначе,
я ему снова с кем-то изменил...) —
ещё так мало за плечами жизни!... —
лицо Валерки (отстранённый вид...
за кадром друг мой занят онанизмом,
и кажется: лицо его парит...),
Георгий
(у подъезда с сигаретой,
а рядом с ним — смазливый паренёк...
транзитный мальчик —
мы его в то лето
вдвоём любили вдоль и поперёк
в кустах за гаражами... и в квартире,
устраивая маленький бедлам,
одновременно мальчика любили
и спереди и сзади, — было нам
в то лето по шестнадцать...),
вот Серёга,
и на плече его — моя рука, —
стоим, обнявшись (Забайкальский округ,
и Серый ещё девственник... пока:
резьба еще не сбита у солдата,
ещё зима и не растаял снег...
всё впереди!... на обороте — дата:
Серёга написал:
«ДВАДЦАТЫЙ ВЕК», —
смешная дата... целая эпоха!) —
смотрю на фотографии друзей...
у каждого из нас — своя дорога:
прямая и не очень...
лишь Андрей
стоит у моря (облака застыли,
и белый парус за его спиной,
и чайки за плечами, словно крылья),
как бог Адонис — вечно молодой...
(1998)