Я не была любительницей эксгибиционизма, но ситуация сложившаяся с Наташей меня заводила. Не давала покоя мысль: как она себя чувствует с голой промежностью? Дома я и сама бывала после душа халат сверху, под ним ничего и хорошо. Но здесь же в общем обстановка совсем не домашняя — вокруг посторонние люди. Короче накрутила этими мыслями себя по самое не балуй! Ещё ко всему я стала пристально приглядывать за Трофимовой. Наклонится она к столику за книжкой, я в декольте халата заглядываю, а там её грудь вся, как на витрине. Или заходит она в купе, а я уже взглядом в разрез халата уставилась — раз, полы чуть разошлись, но этого чуть достаточно, чтобы увидеть целиком её ногиr>Всё закончилось тем, что я пошла в уборную... Конечно, меня раздирали сомнения надо ли мне это? Но мысль о том, что я нахожусь за 2 тысячи километров от дома перевесила чашу весов разума...А кто узнает? Мама, папа? Я еду в какую-то тьму-таракань и ещё сомневаюсь?Закрывшись в туалете, я дрожащими руками стянула из-под платья свои трусы и положила их в сумку.Ну что, Юля, готова? Хватит ли тебе духа зайти в своё купе без белья?... По дороге в купе я чувствовала дрожь в коленях. Ещё бы — не каждый день дефиле без трусов устраиваю! Знали бы родители, чем их Юленька занимается. Или мой жених Денис...В купе Нечаева, Наташа и Петр играли в карты. Нечаева попутно дегустировала очередную бутылку коньяка.— О, Юля, — оживился Петр, — в картишки перекинемся? А то на троих это не игра. В «дурачка» на интерес. Будешь?Ну, а чего бы не сыграть?— Давайте, — говорю, — только из меня игрок так себе...— А кто тут игрок? Садись рядом с Валентиной... Ну что, каждый сам за себя...... Как я говорила из меня игрок оказался слабый — проигрывала раз за разом. Тусовала колоду казалось только я.— Ну что, Юлька, раздавай! — очередной раз подтолкнула ко мне колоду Валентина.Три карты Петру, три карты Наташе, одно неловкое движение и колода рассыпалась.— Ну, ты и ворона! — неудовлетворенно проворчала Нечаева.— Да тихо ты, Валентина, — Петр выступил в роли миротворца, — сейчас соберу — то же мне беду нашли.С этими словами он стал собирать карты...— Ну что, Юля, раздавай! — он бросил колоду рядом со мной. Я потянулась к ней и меня бросило в жар.Я же совсем забыла, что уже битый час гуляю без трусов. Я сидела перед Петром со слегка задранным подолом платья, но то что он видел мои коленки меня не смущало ни в малейшей степени. Вся беда в том, что я так увлеклась своими проигрышами и не заметила, что сижу слегка раздвинув ноги. Я была уверена, что со стороны ни кто ни чего не разглядел бы под платьем, но Петр собирая карты чуть ли носом в колени не утыкался. Видел ли он что-то? Я одернула подол, плотно сжала ноги и стала раздавать карты, но краем глаза я заметила, что Петр ухмыльнулся. Что послужило причиной это кривой ухмылки? Да всё что угодно! Я себя успокоила тем, что он ни чего не видел — просто смеется над моей криворукостью.... За окном начало темнеть. Нечаева снова накачалась своим коньяком и пребывала в отключке. У Трофимовой зазвонил телефон, и она извинившись положила карты на стол и вышла в коридор.Ну честно слово: задрала! Я всё понимаю — семья, любовь... Но должна же быть какая-то мера... Вот когда я выйду замуж, то такой чепухи не будет...— Ну что, Юля, так жарко в купе, что ты без трусов разгуливаешь? — прервал мои размышления голос Петра.Я опешила. Ни когда я за словом в карман не лезла, но сейчас в голове лихорадочно скакали мысли, но в голову ни чего путного не приходило.— Без каких трусов? — смогла выдавить я из себя.— Ну каких... Тех самых, которые пизды бабьи от сквозняка берегут! — засмеялся Петр.Я сидела ни живая ни мертвая. Начала лепетать какую-то ерунду, дескать постиралась, не высохло...Но Петру это было фиолетово. Он сел рядом со мной и не слова не говоря запустил свою руку мне под подол платья. И произошло невероятное: я сама раздвинула ноги... Машинально, бездумно, перед случайным попутчиком, который мне в отцы годится, навстречу его руке я раздвинула ноги. Нет, не то чтобы слишком широко, но достаточно для того, чтобы его пальцы накрыли мою промежность.— Любишь показывать свою пизду? — прошептал Петр мне на ухо.Меня бросило в жар. Да что же это такое? Я вроде, как опомнилась, попыталась сжать ноги, но в ногах не осталось сил совсем...— Не трепыхайся, девочка, — Петр своими пальцами уже покручивал мои губки, — я ж вижу, что любишь ты это дело. Давай-ка, Юлька, ляжки свои пошире раздвинь, а то неудобно...С этими слова он свободной рукой взял меня за одно колено, отвел его в сторону, потом второе колено... Я не противилась этому: кругом шла голова, кровь прилила к лицу — ни когда я ещё не испытывала подобного...Что же это такое? За мной кавалеры по полгода бегали перед тем, как я соглашалась лечь в постель. А здесь... Сижу с раздвинутыми ногами перед незнакомым лохматым мужиком из какого-то Задрыщинска и даже не делаю ни каких попыток прекратить это непотребство.... Тем временем Петр видя, что я не сопротивляюсь, решил зайти ещё дальше. Его рука откинула в сторону одну полу платья, полностью обнажая мою ногу, потом вторую полу...— Да, Юлька, грех такую красоту от людей скрывать! — удовлетворенно склабился Петр, раздвигая ещё шире мои ноги... — Хорошие ляжки, молодые — ни какого целлюлита, гладенькие! Опа!— Ой! — тихонько взвизгнула я — Петр больно ущипнул меня за бедро. Но это были только цветочки — внезапно я почувствовала, что в мое влагалище устремились его палец. — Пфырффффф... — вырвалось из моего рта.— Тихо, девочка, тихо! — на ухо шептал Петр. — Я за тебя ещё и не взялся по настоящему, а ты уже пфырфаешь. Давно целку порвали? А? Сколько годков было-то, когда первый раз засадили? — вопрошал он двигая пальцем по окружности, ощупывая стенки влагалища.— Не... давно... — выдавила я из себя, стараясь сдерживать стоны.— Свеженькая значит пизденка! Не рожавшая, да и толком не ёбаная... Давай-ка ещё один палец добавим... Вот...— Ай...— Тихо, говорю! Сейчас немного разработаем твою дырку, а то негоже бабе с такой узкой пиздой быть... Вот видишь, уже свободней... А мы туда ещё один палец...— Ой, перестаньте! — я взвизгнула так, что Нечаева зашевелилась в своем углу. Петр в туже секунду накрыл мой рот своей ладонью.— Терпи, Юля, терпи! — шептал он мне в ухо, пытаясь протолкнуть свои пальцы поглубже в мое влагалище. — Сейчас раздраконим твою дырку, а там может чего и замутим с тобой. Расслабься ты... Ну вот и трем пальцам пизда привыкает...Я чувствовала, как Петр пытается протолкнуть пальцы поглубже. Не знаю, что мной руководило, но я раздвинула свои ноги ещё шире. Сама, без какого-либо принуждения... Я почувствовала, что пальцы значительно продвинулись в глубь моего тела. Я непроизвольно застонала, но ладонь Петра заглушала всё звуки — раздалось лишь негромкое бульканье.— Что, малая, входишь во вкус? — спросил он двигая во мне своими пальцами. — Дома небось с пацаном каким-нибудь встречаешься? Спорим, что он не вытворял с тобой такое, как я? Ну? — требовательно спросил Петр.Я отрицательно помотала головой.— Ну вот и я об этом. Он тебе подарки, рестораны, а ты в благодарность буську в щечку? Лох твой парень! Я на тебя ни копейки не потратил, а ты сидишь передо мной с раздвинутыми ляжками и позволяешь свою пизду драконить... Давай-ка мы ещё один палец добавим... Тихо, позняк девочка метаться! — прошептал он, когда заметил, что я заерзала...Я почувствовала тупую боль в своей промежности. Казалось, что вход во влагалище вот-вот порвется. Я взвыла от такого вторжения и попыталась свести ноги.— Терпи, девонька, терпи... — Бормотал Петр. — Сейчас полегчает... Молодая, здоровая ... девка — выдержишь!... Вот видишь, уже полегче? Я ж говорил... Запомни этот момент! Целку тебе до меня порвали — но это херня. За то я из тебя блядь сделаю! Все бабы по своей сути бляди. Только одна всю жизнь живет, ни кто кроме мужа её не ебет — сравнивать то не с чем. Вот и проживет до старости приличной бабёшкой. А вторая попадет под настоящего мужика, разъебет он её дырки, она вкус к ебле почувствует — и всё — пошла баба по рукам... Ну что, добавим пятый палец?От этих слов меня бросило в дрожь и я попыталась лечь на бок — ноги меня не слушались.— Не, не сцы малая! — «успокоил» меня Петр двигая во мне четырьмя пальцами. — Не всё сразу, а то порву ещё твою пизду на британский флаг и нахер ты мне тогда нужна будешь? Кончить хочешь?Я хотела...— Раз хочешь, то давай сама себя подрочи, — он достал из меня свою руку и убрал ладонь от моего рта. — Смелее! Сунь туда свою руку и приступай! Ну?Я не знала что делать. С одной стороны мне было до ужаса стыдно мастурбировать перед кем бы то ни было. С другой меня дико заводило бесстыдство к которому меня толкал Петр... Он решил мне «помочь» и взяв мою руку положил на мою промежность.— Давай, девонька! Покажи, как ты дрочишь... Начинай...... Сгорая со стыда я ввела в себя средний палец. Два раза туда-сюда...Я его совсем не ощущаю в себе. Неужели Петр меня настолько растянул? К среднему пальцу добавила ещё указательный... Вот, уже лучше... Так, а большим пальцем клитор... Ох ты...— Дрочи, дрочи! — подзадоривал сбоку Петр. — Почувствую себя блядью!... Добавь ещё палец!...Я — блядь! Я — блядь! К двум пальцам я послушно вставила в себя безымянный палец... В момент когда я добавляла этот палец я почувствовала, что вот-вот... Буквально два раза туда-сюда и... Ни когда подобного оргазма я не испытывала — мое тело словно пронзали тысячи иголок удовольствия и казалось этому не будет конца... На землю меня вернул голос Петра:— Понравилось?Я лишь безвольно ахнула.— А теперь оближи свои пальцы...Я поморщилась...— Не надо нос морщить! Попробуй себя на вкус. Ну?У меня не осталось ни каких сил чтобы сопротивляться. Практически на автомате я поднесла руку к губам и лизнула. Вкус оказался не таким гадким, как мне казалось: чуть солоноватый, чуть пряный, чуть водянистый...— Юлька, ты прямо как маленькая! — прокомментировал Петр мою пробу. — Засунь палец в рот и оближи, потом второй, потом третий... Давай!Я всунула указательный палец себе в рот, облизала, потом следующий... Я чувствовала себя последней шлюхой: молодая, симпатичная девушка сидит с раздвинутыми ногами в купе перед каким-то старым извращенцем и слизывает свою смазку с пальцев... Мысль об это меня взбудоражила...— А теперь зачерпни ещё из своей дырки сучьего сока!... Живее!... Теперь слизывай его... Ещё... Ты должна прочувствовать каждый шаг превращения из девочки-ромашки в похотливую блядь! Тебе нравится, когда с тобой обращаются, как с конченой шлюхой?... Не слышу ответ!— Да... — Я отвернулась к окну — мне было стыдно это осознавать, но я сказала правду. И сказав это, почувствовала, что снова возбуждаюсь.— Ну вот и чудесно! — Петр явно был доволен моим ответом. — Ты хочешь мне показать свою пизду?— Вы же её видели... — у меня внезапно осип голос.— Нет, девонька, ни чего я не видел! На пальцах нету у меня глаз... Чего ты ломаешься? Покажешь?Я, залившись краской, промямлила:— Смотрите...— Не, Юлька, кто ж так показывает? Ставь пятки на полку. Ну? Пошире, ещё... Так... А теперь руки просовывай под задницу... Молодец! Берись за края пизденки и растягивай в стороны... Живее!Промежность обдало холодком. Петр присел передо мной и заглянул между моих ног...Это полный пипец! Какая я шлюха...... — Ну вот и ладненько! — словно сквозь туман послышался его голос. — Нравится пизду показывать? Вижу, что нравится! Дзынь! — он нажал мне на клитор. Я всхлипнула... — Хочешь, чтобы я тебе своего дурня заправил?Я хотела. Я была готова просить, чтобы он меня трахнул. Но остатки стыда ещё боролись с моим новым «я» — поэтому я всего лишь глубоко вздохнула...— Что так тяжело вздыхаешь? — он сдерживал смех. — Хочешь или нет?Петр меня довел до такого состояния, что если бы он приказал мне ходить с голой задницей по коридору вагона — я бы сделала это.— Да, хочу...— Ну, не тяни... Чего ты хочешь?— Хочу чтобы меня трахнули...— Не трахнули — забывай эти сопли! Выебали! Поняла? Выебали, как последнюю блядь!— Да... Я хочу чтобы меня выебали, как последнюю блядь...— Как скажешь, Юлька! — с этими словами Петр поднялся. — Ну что, теперь сама — достань его, приласкай...Я потянулась рукой к завязкам на его штанах.Ну вот и всё, Дениска... Пошла твоя Юля по рукам... Сейчас снимет твоя девочка штаны с этого мужлана, достанет из трусов его отросток. Скорее он всего захочет начать с минета. И вряд ли он будет ласков и нежен. Вставит свой член ей в рот и будет его трахать ни на что не обращая внимания... А потом навалится сверху и всё... Это уже будет не писечка, не киска, не девочка... Это станет пиздой, дыркой, вместилищем чужой похоти...От этих мыслей у меня все плыло перед глазами. Я стала тянуть за шнурок. Вот узел развязан. Я начала тянуть штаны вниз...— В рот берешь? — полюбопытствовал Петр.Я кивнула головой.— Ну тогда сначала отсосешь у меня! А то люблю я бабам на клык закидывать — такие морды у них покорные становятся! И глаза не вздумай закрывать. Будешь сосать и смотреть на меня, чтобы знала что блядь!...... Вот его член уже покачивался передо мной. Крупный, даже слишком... Я опустила ноги на пол, взяла член в руку...Блин, даже пальцы не сошлись... Приоткрыла рот и приблизила голову к его промежности...Вот сейчас всё свершится...Вдруг за дверью послышалась какая-то возня...— Твою мать! Запахнись скорее! — выругался Петр, натягивая штаны и мгновенно плюхнувшись на своё место. Я трясущимися руками, как смогла запахнула полы платья. И как раз во время — в купе появилась голова немолодой женщины.— Ой, простите! — извинилась женщина. — Перепутала двери. Простите ещё раз...— Мань, ты ли это? — уставился на неё Петр.— Петь? — женщина казалось не верит своим глазам.— Твою мать, Манька! Давно свободу топчешь? — Петр встал в полный рост.— Да с полгода уже, — было видно, что говорить она об этом не хочет. — Досрочно выпустили за поведение не порочащее облик. Да и первоходок по таким статьям долго не держат...— Ладно. Слышишь, а ты в каком купе едешь?— Да через стенку! Сама понять не могу, как я перепутала двери... Проводник зараза свет экономит — не видно ни черта...— Так пойдем к тебе — за жизнь потрещим, а то у меня видишь места не густо, — Петр рукой обвел вокруг себя. Потом полез в свой чемодан и вытащил оттуда бутылку «Путинки». — Ну что, Мань? Пошли?— Конечно пошли! 3 года не виделись все таки...... Я сидела, как истукан когда дверь за ними закрылась. Все так быстро произошло, что у меня не укладывалось в голове. Играли в карты. Вышла Наташа, Петр залез ко мне под платье и трахнул меня рукой. Я мастурбировала перед ним, а он заставил меня лизать свои выделения. Потом я показывала Петру свои гениталии и просила меня трахнуть. Зашла какая-то тётка, едва не заставшая меня голой, и вот уже в купе только я и пьяная Нечаева... Я встала с полки — ноги были, как из ваты, в голове туман. Осмотрела платье — пипец, на всю задницу пятно...И я хотела защитить Наташу? Вот это защитница — саму только что чуть не трахнули. Если бы не вошедшая попутчица, то думаю уже лежала бы я с раздвинутыми ногами, а меж их сновала бы задница Петра в спортивных штанах. Что со мной происходит? Как же моё воспитание? Как же какие-то принципы? Как же ждущий меня в Москве Денис? Свадьба через месяц, а я ударилась во все тяжкие...... Через полчаса вернулась Трофимова. Разговаривать не хотелось. Я взяла книжку. Попыталась читать, но поймала себя на том, что не могу сосредоточится на чтении...Я должна поговорить с Трофимовой! Обязательно! Плевать, что она узнает о том, что я подсматривала. Мы сейчас с ней в одной лодке... Если мы не придумаем, что делать — неизвестно чем всё это закончится. Может он прав и после его долбежки и унижений женщины становятся шлюхами... Проверять нет ни какого желания... Вот только, как начать разговор?... Ладно, была не была!... — Наташа, я поговорить с вами хочу!— Да, Юля, — Трофимова посмотрела на меня встревоженным взглядом.— Давайте выйдем в коридор — я не хочу чтобы кто-нибудь нас подслушивал, — сказала я, глядя на Нечаеву.— Хорошо, пойдем, — Наташа встала и направилась к двери...Фу, ну вроде получается...... — Наташа, тут дело такое... Вообщем я хочу поговорить о Петре.Лицо Трофимовой покраснело и она уставилась на меня испугаными глазами.— Я видела, что с вами вытворял этот урод! Я не нарочно подсматривала — просто так получилось. Но вы ни чего не подумайте — от меня ни кто ни чего не узнает...— Юля, зачем ты мне это рассказываешь? Если ты видела, что он делал, то ты должна понять, как мне сейчас плохо! Мне кажется будто меня раздели догола, вываляли в грязи и вот в таком виде выбросили на улицу... Ты хочешь сделать мне ещё больнее? — Наташа была готова заплакать.— Наташенька! — я схватила её за руку. — Да разве я... Вообщем со мной он тоже похожие вещи проделывал... — еле слышно пробормотала я.Трофимова с ошарашенным видом смотрела на меня:— Как? Когда?...— Не важно, Наташа... Важно только одно, что нам сейчас делать? Нам ведь ещё сутки в этом поезде ехать...Наташа освободила свою руку и обняла меня. А я обняла её. Стало как-то легче... Не знаю, может от того что я открылась перед Наташей, а может от того, что теперь я была не одинока перед Петром. Уткнувшись в моё плечо плакала Наташа... Не знаю почему, но я почувствовала перед ней какую-то ответственность. Мне почему-то до ужаса стало жалко эту женщину, до рези в зубах захотелось защитить её от Петра...Думай, Юля, думай! Времени мало — скоро ночь, а ночью он ни ей, ни мне жизни не даст... ... — Наташа, — обратилась я к всхлипывающей Трофимовой, — что делать будем? Может вы что-то придумали?— Я не знаю, — осипшим от слез голосом сказала Наташа. — И ещё, ты не находишь, что твое «вы» не совсем уместно в такой ситуации — давай перейдем на «ты»?— Хорошо. У меня есть одна идея — обсудим? Потому что у меня вариантов больше нет...— Конечно, Юля! — казалось лицо Наташи посветлело.Она верит мне... Как я могла с ней так поступить? Какая же я сука... То что со мной этот ублюдок устроил — расплата... Точно расплата...— Пойдем в вагон-ресторан. Я думаю это единственное место, где мы мы можем спокойно поговорить... — Предложила я Наташе.Вряд ли этот урод настолько безбашенный, что насильно кого-нибудь из нас потащит из ресторана... Духу не хватит — сто процентов!— Юля, я только денежку возьму и идем! — Наташа на минуту исчезла в купе. — Идем!... Мы двинулись по направлению к вагону-ресторану...