Инцест

Помню, отец однажды доставил мне необычное эротическое наслаждение, когда мне было 19 лет. Надо сказать, что он с детства порол меня, продолжал пороть иногда и в этом возрасте, когда я уже учился в институте. Накануне, в один из выходных, я пришел домой пьяный (а я тогда жил с родителями) . И отец, как обычно, отложил порку на потом - потому что он не видел смысла в том, чтобы разбираться с пьяным (все равно пьяные все забывают!) . На следующий день я, естественно, протрезвел, но в институт не пошел - у меня почему-то сильно разболелся живот. Вернувшись с работы, папа подошел ко мне, и сказал, чтобы я готовился к порке. Я стал упрашивать его отложить порку еще на денек, объяснил, что у меня болит живот. Папа сначала не поверил, сказал, чтобы я не притворялся. Но потом, посмотрев на мой слегка вздутый живот (я лежал на кровати в одних плавках) , присел рядом и стал меня ощупывать. Он ощупывал мне живот где-то около минуты, несколько раз сильно надавил. И, когда он надавил мне на живот в очередной раз, я не уде

Следующий день был полной копией предыдущего. Утро - завтрак - пляж - обед - небольшой сон - пляж - домой. - Ребят! - тетя Люда вертелась перед зеркалом - Вы бы не сидели дома-то. Хоть просто по набережной прогуляйтесь! Или по парку. Может, с девчатами познакомитесь. - она на секунду отвернулась от зеркала, подмигнув нам. - Угу. - Лехе определенно не нравились эти ее вечерние походы. После ее ухода я добросовестно попытался последовать совету. Леха упирался, придумывая причины, не позволяющие ему выйти на улицу. Я раз за разом разбивал его возражения как несущественные, но окончательно победил только часам к одиннадцати. К моему удивлению, на улице в это время оказалось море народу. Впрочем, нам быстро наскучило ходить среди чинно вышагивающей толпы, единственной целью которой было, что называется, "на людей посмотреть и себя показать". Мы направились в парк, где было заметно свободней. Точнее, по слабо освещенным аллейкам изредка прогуливались парочки, а чаще не было вообще никого. Кое-где некоторые сидели н

ПолнолуниеЯ проснулся в начале ночи. Было видно еще сереющее небо - угасший след заката. Я проснулся от тихого стука в раму открытого окна. На балконе моей спальни стояла Люба, закутанная в простыню. Я летом всегда сплю совершенно обнаженный из-за жары, но закрывшись простыней почти с головой, чтобы спастись от комаров. Я приподнялся на кровати. - Пойдем, освежимся в бассейне, - предложила Люба. - Сейчас? - Ну да, а то жарко ужасно. - Оч. романтично. Купаемся голыми при луне. - Вот, вот. Ночное приключение в духе Тысячи и Одной ночи. Мы спустились к черной воде бассейна. Было очень темно, потому что луна была закрыта облаком. Люба шла впереди, и когда подошла к воде, плавным жестом сбросила с себя простыню. В темноте я угадал силуэт ее полных бедер и линию груди. Она медленно вошла в воду. Я бросив свое покрывало тут же последовал за ней. Она проплыла всего несколько метров, но потом вернулась к бортику. Я - за ней. Прислонившись спиной к стенке, она повернулась ко мне. Проглянувшая луна осветила туманным све

Спальня Элеоноры фон Штильцгейм сочетала в себе роскошь и уют. Возле стен, обтянутых кремовым шёлком, стояли кресла и изящные резные столики, уставленные хрустальными флаконами и фарфоровыми статуэтками. Широкое окно закрывали тяжелые шторы из золотой камчатной ткани, смягчая свет полуденного солнца до приятного полумрака. На ковре, застилавшем пол, в беспорядке были разбросаны только что снятые платья Элеоноры и её дочери Софи, а также бархатная куртка и брюки Франца. Комната тонула в каком-то теплом, насыщенном запахом женских духов и розовой пудры тумане. Обе дамы, и зрелая, и юная, располагались на огромной кровати, которая стояла посреди комнаты. Подушки и одеяло были смяты и скучены в сторону, и оттого трое любовников на белой простыне выглядели, как обнажённые ангелы, вольготно разлегшиеся в облаках. Впрочем, обнажены были только мать с сыном, Софи же лежала рядом, но каштановые кольца ее распущенных волос падали на тонкое полотно длинной, до пят, и украшенной кружевами рубашки. Элеонора лежала на спин

О, если бы ты был мне брат, сосавший груди матери моей! Тогда я, встретив тебя на улице, целовала бы тебя, и меня не осуждали бы. О, как любезны ласки твои, сестра моя, невеста;о, как много ласки твои лучше вина, и благовоние мастей твоих лучше все ароматов! Песни песней гл. 4, 8НоволуниеПо всему было видно, что монастырь из бедных - по нечиненым стенам с обсыпавшимся кирпичом, по криво висящей двери в трапезную. У входа я окликнул монашку. - Где, сестра, могу я найти сестру Иринею? - Так у настоятельницы лучше спросить. Да, Иринея обычно в это время на огороде послушание имеет, вон там, и она махнула рукой к дальней стороне ограды. Сгорбленная над грядкой с морковью спина в бесформенном монашеском одеянии не казалась знакомой. - Люба, спросил я, - это ты? Она разогнулась и посмотрела на меня вполоборота. За те несколько месяцев, что мы не виделись, перемены были разительные. Сеть мельчайших морщин покрыла потемневшее лицо, губы уточились и как-то скривились. А глаза, глаза опустели, наполнились безразличием.

Солнце палило раскаленным шаром и не желало униматься. Третья неделя на даче давила Антонину одиночеством. Взрослая дочь с мужем, уехала в теплые края, оставив ее скучать в душном, деревянном доме. В их дачном поселке домов было мало, приезжали в основном пенсионеры или молодые семьи с детьми, из мужчин были только местные алкоголики, интересовавшиеся выпивкой больше чем женщинами. Да и на работе, в бухгалтерии, были одни бабы, что навевало тоску своим однообразием. А Антонина вдруг резко почувствовала, как не хватает ей в сорок два года сильных мужских рук, да и что там говорить, хорошего, крепкого мужского хуя. Лет в тридцать, когда ушел муж, она перебивалась случайными романами, но и это скоро сошло на нет. Как то вечером, дома, проходя мимо комнаты дочери, увидела что Света не плотно прикрыла дверь и случайно заглянула. Дочь занималась сексом с мужем и как раз в тот самый момент отсасывала Андрею стоя на коленях. Антонина замерла, не в силах сдвинуться с места. В груди перехватило дыхание а внизу живота с

Наконец пятница! Вечер получился очень приятным, хоть и слегка неожиданным, к нам приехала Таня. Танюшка это сестра моей жены Кати, она живет в соседнем городе и хоть это недалеко, но видимся мы обычно раз в год, не чаще. А тут ещё она родила дочку, два месяца назад и мы ни как не рассчитывали её увидеть в ближайшие полгода. Но у неё образовались срочные дела в нашем городе и ей пришлось оставить дочку маме и к тому же она приехала на два дня, так что ночевать она пришла к нам. В общем был хороший повод посидеть за бутылкой шампанского! Вообще-то шампанского было три бутылки, мы решили не ходить ночью в поисках выпивки, и взяли сразу побольше. Танька после родов полностью пришла в норму и выглядела очаровательно! Светлые волосы шикарно оттеняли смуглое тело с безупречной фигурой, пожалуй стала больше грудь, и достигла самого аппетитного размера. С женой они были совершенно разные, жена была брюнеткой, с волосами ниже плеч, с такой-же худой фигурой и грудь у неё всегда была не больше среднего.

На следующую ночь решили, что к нему придет Маша. Вечером все вместе поужинали, уложили ребенка спать. Юра пошел мыться, а Настя разбирала ему постель. И она, и её мать волновались немного. Настя все же ревновала его к матери, а Маша нервничала что дочка будет недалеко и будет слушать их возню и представлять, чем они занимаются. Юра пошел в свою комнату. Включил бра на стене. Минут через десять вошла Маша в короткой ночнушке. Хотела выключить свет, он сказал, что хочет при свете. Она сняла рубашку, под которой больше ничего не было. Залезла к нему под одеяло и стала целовать. Нащупала хуй и взялась за него рукой. Он, конечно же, залез к ней в пизду. Теперь они были более спокойными и изучали друг друга, не переставая целоваться. Все сильнее сжимали тела в объятия, переворачивались то на спину, то на живот, подставляя всего себя для наслаждения. Она стала сосать ему хуй, а он держал её за волосы. Положил её под себя и вставил в пизду три пальца. Пизда сжала его и стала мокрой. Маша крутилась как на вертеле. Те